— Если бы все здесь не страдали идиотизмом, то этого ничего вообще бы не случилось! — вспылил Леша. А я задумалась: а ведь правда, ничего бы не было. И я бы не сблизилась так со своим преподавателем. Я бы и осталась бы такой же механической куклой-примерной дочерью.
— Леш, пожалуйста, — Маша погладила брата по руке и, к моему удивлению, он смягчился прямо на глазах! — Поставь себя на ее место, ведь ты бы тоже…
— Я — это я! — гневно, но уже чуть спокойнее ответил братишка своей девушке. — Это я темное пятно в нашей семье. А не она.
— Почему ты отказался перенимать отцовское дело, ты забыл? — Маша поднялась и приобняла Лешу, а тот, прикрыв на секунду глаза, видимо, чтобы успокоиться, ответил:
— Потому что хотел свободу выбора.
— Тогда, мне кажется, ты не должен винить Марину, что она ухватилась за свою свободу сразу, как появилась возможность?
Мягкость Маши возымела должный эффект. Леша одной рукой приобнял ее и посмотрел на меня, уже не так злобно.
— Но то, что ты пришла в лицей в таком состоянии — это самый безмозглый твой поступок! — все-таки не удержался он.
Не самый.
Хорошо, что вслух не сказала.
— Я понимаю, — я снова опустила голову, изображая высшую степень стыда.
— Я понимаю, — тут же передразнил меня Леша. Весьма посредственно, хочу заметить… — Одевайся, домой поедем.
— Э-э-э… Алексей, — позвал моего брата Серега, стоявший в коридоре. — Будет лучше, если она немного отлежится здесь. Я сейчас не пытаюсь принять чью-то сторону, — Стеглов примирительно выставил ладони перед собой, увидев негодование на лице братишки. — Совершенно независимое мнение врача. Сам подумай: она и так сегодня находилась. Дуреха, тут не поспоришь. Без обид, лапонька, — Серега чуть улыбнулся мне, а потом снова взглянул на Лешу. — Димон говорил, у нее швы закровили…
— Бли-и-ин… — выдохнул Леша, закрыв лицо руками, а Сережа растерянно посмотрел на Лебедева, который явно был недоволен тем, что Стеглов проговорился. Видимо, они не говорили братишке о том, что к последнему уроку я была еле живая.
— В общем, будет лучше, чтобы она отлежалась тут немного, пока шов хоть немного подзаживет, а потом можно домой забирать, и уже там поправляться. Денек, может, два… Я перевяжу завтра. Димон присмотрит, взаперти будет держать, да, Димон?
Дмитрий Николаевич даже не удостоил ответом весь его монолог. Его взгляд был нахмурен и наполнен привычным раздражением. Ясное дело, что химик не в восторге от всего происходящего. Но, думаю, что окончательное решение все-таки в данный момент будет принимать Леша. Так справедливее. И он медлить не стал.