Будто по полу лужей растеклась.
Давид усаживается рядом со мной на корточки. Сквозь полуприкрытые глаза, вижу, как он внимательно смотрит на меня. Минуты три он молчит. Просто смотрит и всё. А я только иногда губами слабо шевелю, не в силах ничего ему сказать.
— Знаешь, — вдруг произносит Давид, продолжая смотреть мне в глаза, — как бы там дальше не сложилось, знай: ты просто потрясающая женщина. Я таких не встречал.
"Это был чудесный секс"… — хочу благодарно прошептать ему я, но не могу…
Давид берёт меня на руки, подхватывает, будто пушинку и несёт в мою комнату. Пультом открывает двери, осторожно опускает на ковёр, затем стелит мне постель.
— Тебе надо поспать, — говорит он.
Наверное. Мне проще лежать с закрытыми глазами. Приоткрывать их и удерживать полуприкрытыми — усилие, которое даётся мне с трудом. Тело будто свинцом налито. Слабость ужасная… Организм, наверное, все килокалории сжёг. Энергии просто нет.
Давид снова берёт меня на руки, укладывает на постель, бережно поправляет под моей головой подушку, укрывает одеялом.
Наклоняется к моему лицу, нежно целует в висок и тихо произносит своим низким, но теперь вовсе не страшным, голосом:
— Спи.
И перед выходом из комнаты, выключает свет.
И как только комната погружается в темноту, я выключаюсь. Просто мгновенно проваливаюсь в сон.
Вот так и началось наше общение с Давидом. Не было никакой романтики, и в то же время, он не был моим клиентом. И спонсором не был.
Учитывая то, что суровость касалась меня только тогда, когда он объяснял правила работы, я к нему быстро привыкла.
С Инной было сложнее. Она держалась максимально отстранённо, при этом оставалась вежливой. Я редко пересекалась с ней в доме, она предпочитала завтракать одна, а вечерами часто уезжала. А иногда целыми днями пропадала на работе в Центре или моталась по разным странам.
Давид же методично обучал меня тому, что я по идее должна была знать сама. Потому что практически всё, что он мне рассказывал, напрямую касалось взаимоотношений между мужчиной и женщиной, и секса.
Никогда раньше не встречала мужчину, который бы в этом так разбирался. А учитывая внешность Давида, то узнай я об этом от кого-нибудь другого, пожалуй бы и не поверила.
Но это было именно так.
Моя дни делились на три категории: "Невербальный контакт", "Вербальный контакт" и "Интимный контакт".
В понедельник и среды Давид в основном записывал мои движения.
Чего я только не делала!
Танцевала под разную музыку, ходила на месте минут по тридцать-сорок, повторяла за Давидом или фигуркой на экране различные движения, стояла то на одной ноге, то надна другой ноге, наклонялась, делала берёзку, пила чай из чашки, стоящей на блюдце, и прочее, прочее, прочее. Даже прыгала со скакалкой.