Казалось, мне следовало бы вздохнуть свободно, но в голове разбуженным роем стали метаться мысли. Складывалось ощущение, что сегодняшнее состояние партнера — результат мощнейшего выплеска эмоций. Уж слишком ощущения от мелодии его сердца напоминали мне холодную опустошенность. Что он сделал, чтобы добиться такого эффекта? В поисках ответа на этот вопрос я ожидаемо не удержала концентрацию, что немедленно было замечено молодым мужчиной. Он оторвал смычок от струн и произнес:
— Адерин, внимательней.
Я кивнула и вновь погрузилась в мелодию до того, как к щекам прилил румянец смущения. Признаться честно, если бы я не ощущала всем телом второго потока музыкальной субстанции, исходящего из сердца Грейнна, я бы, наверняка, получила удовольствие от игры с ним в паре. В комплекте к виртуозной технике он не менее прекрасно владел искусством влияния музыки души. Даже сейчас, когда эмоции, вплавленные в мелодию, в основном были направлены на воображаемую аудиторию, я ощущала, как легкими движениями почти незаметного ветерка он направляет мое восприятие в нужное русло, чтобы не только наши партии, но и воздействие идеально гармонировали друг с другом. Его аккомпанемент вел мою мелодию, словно галантный и невероятно чуткий партнер в танце. Воистину этот оллам мог бы стать непревзойденным учителем, и для этого ему не понадобилось бы даже открывать рот для объяснений!
Наверное, это хорошо, что я слышащая, что сейчас, почти наслаждаясь намечающейся идеальной слаженностью игры, я отчетливо ощущаю его внутреннее состояние. Ведь иначе, я могла бы раствориться в этой мелодии, в этом ансамбле…
И все же интересно, до какого уровня собственных чувств он позволяет себе проникаться нужными эмоциями, чтобы так искусно справляться с воздействием и, тем не менее, оставляя глубинный оазис собственных ощущений и мировосприятия нетронутым? Хотя, конечно, никто из олламов не проникается выбранными чувствами полностью, по крайней мере, я таких не встречала. Наше естество остается неизменным, на него может повлиять только изменение мировоззрения. Может, это и хорошо, но отчего-то невероятно тоскливо ощущать пустую холодность сердца такого одаренного оллама.
Время занятия пролетело незаметно. Мелодию от мелодии, ноту от ноты, паузу от паузы я училась переплетать звуки своей мандолины ответными движениями со звуками скрипки, насыщать их теми же оттенками эмоций и музыкальных образов. Это оказалось так увлекательно, что, когда подошло время окончания занятия, во мне поднялась буря протеста, которую я с трудом сдержала, позволив остаться только сожалению.