— Папа, ты ее погладишь?
Хвостов просунул руку сквозь прутья — как раз хватило расстояния — и пальцем через ячейку решетки дотронулся до того места, откуда росли у тигрицы белые жесткие усы. Кошка зажмурилась. Даниил провел пальцем по усам тигрицы. Та застыла, принюхиваясь к непонятно откуда взявшемуся приятному запаху, появившемуся из-за границы ее тюрьмы.
— Эй, Хвостов!
Даниил вздрогнул и оглянулся, не успев вытащить палец из-за решетки.
За спиной стоял его приятель Витя Колосов в сопровождении двоих не совсем трезвых коллег по страховому бизнесу. Что они делали в зоопарке — сказать было трудно.
И тут тигрица, которую Даниил неосторожно задел пальцем за чувствительный кончик носа, слегка — по ее меркам — цапнула его за палец. Катя вскрикнула. Хвостов сжал зубы, стараясь справиться с болевым шоком, который в ином случае мог лишить его сознания.
— Это ничего, малыш, — сказал Даниил. — Она просто меня поцеловала.
— Папа, у тебя кровь!!
— Запомни навсегда, Катя, — спокойно сказал Хвостов. — Те, кто любит, всегда кусают до крови.
— Хвостов, ты что, охренел? — подбежали сзади какие-то незнакомые Кате дядьки, зачем-то доставая из карманов неприятно пахнущие маленькие черные машинки и нацеливая их на кошку, которая стояла около решетки и явно сердилась.
— Пошли вон, — коротко сказал Хвостов.
Приятели директора страховой компании «Щит» спрятали пистолеты, которыми хотели «успокоить» тигрицу, и молча ретировались, поняв, что их вмешательство будет излишним.
— Теперь пойдем к зубру, — сказал Даниил, заматывая палец носовым платком, который сразу же стал красным от крови.
— А он… не кусается?
— Нет, Катя. Он добрый.
Хвостов схватил Катю за руку и потащил ее по дорожке зоопарка. Он уже понимал, что с ним происходит что-то странное и страшное.
Они подошли к вольеру, в котором пережевывал свою жвачку огромный беловежский бык. Хвостов левой рукой вытащил из кармана вторую фляжку коньяка и, никого не стесняясь, проглотил ее содержимое в несколько глотков. Катя молча смотрела на него, понимая, что папе больно и он должен принять лекарство. Боль была действительно адской.
Флегматичный зубр возвышался над поросшей травой площадкой, как башня. Даниил уронил платок, схватился за толстые прутья решетки, прижался к ним лицом и, роняя капли крови, — тигрица содрала с пальца кожу вместе с ногтем — сказал:
— Вот ты, папа… Ты — властелин… А я…
Он уже не видел Катю, не осознавал, что рядом с ним всхлипывает маленькая девочка, плоть от плоти его… Даниил бормотал, вытянувшись во весь свой рост, левой рукой почесывая подошедшего зубра между рогов: