— Она только сейчас принесла плату за обучение за вторую половину года.
— За вторую половину? Но ведь срок оплаты истёк месяц назад!
— Ей дважды направляли требование заплатить. Более того, несколько раз предупредили, что деньги надо перевести через банк, но она принесла наличные! А касса уже закрыта, — сказала она и с видом человека, которому нанесли смертельное оскорбление, начала собираться домой.
Я не стала напоминать, что до закрытия оставалось ещё тридцать минут, и спросила:
— Можно посмотреть дело той девушки? — А затем, не дожидаясь ответа, заглянула в экран компьютера Кобаяси-сан. — Кто?
Она хмуро ткнула пальцем:
— Вот. Момока Накадзима.
Я пробежалась глазами по рядам цифр и невольно охнула:
— Погодите-ка, у неё сегодня крайний срок!
Поспешно выскочив из кабинета и крича на ходу: «Накадзима-сан!», я догнала уходящую по коридору девушку. Момока Накадзима обернулась. Я почувствовала резкий ванильный запах её духов.
— Что?
— Послушайте, если вы не внесёте плату за обучение сегодня, вас отчислят!
Она лишь недовольно хмыкнула и, казалось, не понимала всей серьёзности ситуации. Я отвела её в кабинет и объяснила, что к чему. Что университет так устроен: если ты не внесёшь плату за обучение, тебя отчислят. Что отчислят — это значит выгонят. Что плановый период оплаты истёк месяц назад, отсрочка действовала только до сегодняшнего дня, и ей следовало отправить определённую сумму через банк сегодня до 15:00. А сейчас уже пять вечера, и даже наличные, которые она принесла, ничего не исправят.
У Момоки Накадзимы было красивое лицо и идеально наложенный естественный макияж.
— Так что же мне делать? — с обидой в голосе спросила она, и я, думая про себя, что если уж тебе хватило времени так накраситься, то могла бы и в банк успеть, сказала:
— В сложившихся обстоятельствах и только один раз мы сделаем исключение и примем наличные.
Она протянула мне конверт, и я, придумывая на ходу оправдание для финансового отдела, пересчитала банкноты. А? Пересчитала второй раз, потом третий:
— Не хватает двадцати тысяч иен.
— Правда? Но у меня сегодня больше нет...
С этими словами Момока Накадзима посмотрела на меня с выражением «девушка в беде», умело подчёркнутым косметикой[82]. Скользнула взглядом по бейджику с именем, висевшему на шнурке у меня на шее:
— Акидзуки-сан, вы не могли бы доплатить за меня? Завтра — нет, на следующей неделе я обязательно верну!
Мне захотелось швырнуть ей конверт, но я сдержалась и после пятиминутной дискуссии, в обмен на адрес её родителей и номер их домашнего телефона, достала из кошелька двадцать тысяч иен.