Солнечный блик уперся под ноги, тускло ведет за собой. Тени смазанные, светловатые. Шелестит пар дыхания, замерзает в воздухе — кажется, на весь город только одно его, Флора Федоровича, дыхание. И солнце под веками вспыхивает багровыми пятнами, даром что разжиженное морозной мглой.
А город и впрямь пуст, но не стужа его обезлюдила. В первые дни падения золотопогонного Колчака Иркутск прудили толпы, а сейчас, куда ни глянь, — ну вымер! Нетронутые сугробы в затейливых стежках тропинок, слепые, в инее, окна (большинство — за ставнями), дымки над трубами аж до самой синевы — и'ни единой души. Когда, где люди достают себе пропитание — загадка.
Таится Иркутск: в Глазкове — чехи, в городе — красные, а с севера выползает из снегов армия Каппеля — эти из-за адмирала не пощадят столицу Восточной Сибири, вырежут красных, а заодно и розовых, и бледно-розовых, и вообще не слишком услужливых, да и баб, ежели встрянут, не пощадят. Этих от демократии и митингов на вой тянет, аж примораживает к винтовкам. Ей-ей, лучше не заикаться о свободе и лучезарном завтра…
После падения колчаковской власти чехи не стали вводить в Иркутск патрули. На нейтралитет напирает легион, а чего бы раньше — десятки тысяч людей остались бы жить…
Флор Федорович несколько озадачен: до сих пор ни одного трупа не попалось. Обычно с рассветом их по улицам и площадям — да десятка два-три. Ночами война в городе.
Нет уже у Флора Федоровича Федоровича ни машины, ни адъютанта, ни охраны, ни тем более докладов — все сгинуло с передачей власти большевикам. Чтобы взглянуть на адмирала (заклятого врага своей партии и лично его, Флора Федоровича), он вынужден топать пешком до тюрьмы, а это изрядная линия по городу.
Снег копнами обвалял кусты, скамейки, кучи мусора — плавный в неровностях, наглаженный; скрипит под пимами сухо, вызывающе, «громкий снег», — называет его про себя Флор Федорович.
Утрата власти не дает покоя. Флор Федорович перебирает прошлое и видит, как сами они, социалисты-революционеры, продвигали большевиков.
Не они ли с меньшевиками, к радости большевиков, насаждали диктатуру Советов, противопоставляя их Временному правительству? Большевики пробивались именно в том же направлении, но решительней и последовательней. Они проповедовали не контроль Советов над Временным правительством, а прямой переход власти к Советам — и своего добились. На словах это вроде бы диктатура рабочего класса и беднейшего крестьянства, на деле — диктатура горстки захватчиков власти. Именем трудового народа всем заправляют Ленин и Троцкий.