Мы не разговаривали. Мне бы хотелось нежностей и ласки, но Гуру был напряжён. Если мы идём к Альфе, ему придётся отчитываться.
После вкусного обеда и кормёжки полудохлой волчицы в одеяле, я забралась обратно на своего белоснежного самца и вскоре уснула, удобно устроившись на мягкой тёплой шкуре. Я слышала его дыхание, как мирно стучит его сердце, и переливаются подо мной стальные мышцы.
— Ждёте здесь, — приказал Гурьян, и я проснулась от того, что мои ноги кто-то трогал.
Оборотни закинули рядом со мной одеяло, в котором лежала Алёна Ярославна. Нос её так и остался сухим, шерстью не обрастала. Дышала уже с трудом.
Мы пошагали дальше. В темноте светила полная луна, как яркий уличный фонарь освещала нам путь по протоптанной дорожке, искажала цвета, но всё было видно. Вышли на поле, окружённое высокими елями. Трава прошлогодняя была утоптана, а новая ещё только пробивалась.
Под холодным светом тёмными очертаниями вырисовывались постройки, колодец и добротный большой дом, в котором горели оконца. Происходящее было похоже на странный, сказочный сон. Вдобавок ночь выдалась тёплой.
Гуру прошёл мимо домика, напоминающего баньку, мимо старого загона и курятника. Остановился у входной двери в дом. Обернулся человеком.
— Ничего не бойся. Ничего не говори, — заросший бородой и волосами, попросил Гурьян. Он оставил одеяло на улице, взял на руки больную волчицу и вошёл в дом. Я следом за ним.
Горели свечи. Кругом. Их было много, освещали почти всё помещение. Над входом у высокого почти трёхметрового потолка была полка. Там сидели трое детей. Дети оборотней прятались за одеяло и сверкали жёлтыми глазами. Их ручки с коготками, их улыбки клыкастые. Они с любопытством наблюдали за нами.
Дальше была одна большая комната, условно разделённая на кухню и гостиную. Был стол вокруг которого семь стульев. Шесть заняты. На них сидели мужчины. Во главе стола сидел он-Альфа. Это был древний заросший седой бородой и космами старик. В просторной белой рубахе. Опирался на изогнутый деревянный посох и не смотрел на нас. Глаза его были закрыты.
Двое других сидели в камзолах. Самых настоящих! Один даже в белом парике восемнадцатого века. Другой оборотень имел свои чёрные кудри. Он единственный смущал меня своим пристальным взглядом. Глаза его жёлтые горели огнём, он вычищал кончиком ножа грязь из-под когтей.
Ещё двое похожие друг на друга напоминали мне картинки о советской власти. Кожаные плащи и фуражки. У одного на столе лежал маузер.
Лихо был мужчиной современным. Он сидел в деловом костюме и рубахе. Один его глаз был закрыт чёрной повязкой. Красивый мужчина, ещё и сделал так много для оборотней. Он настоящий король. Работа у него была нелёгкая, как у моего Гуру, но он с ней почти справился, ещё и позаботился о детях и своей волчице. Нил Ильич растопыренными пальцами проехался по богатой шевелюре и, запрокинув голову, вверх принюхался, чуть слышно простонал.