— Все верно ваше величество. Я хотел сообщить, что принцесса Александра нашлась. Она здесь, в театре, и с нетерпением ожидает встречи с вами, — Макс замолчал, ожидая бурной реакции на свои слова, но той не последовало. Женщина молчала, продолжая изучать его внимательным взглядом. Затем тяжело вздохнула.
— Вы знаете, что только за сегодняшний день вы уже второй человек, кто сообщает мне эту «радостную» новость? А если считать с того дня, как объявление о награде появилось в газетах, то у меня, по крайней мере, сотня оживших племянниц, и был даже один племянник, выдававший себя за девушку.
— Но ваше величе…
— Довольно, молодой человек. Я устала от того, что подобные вам считают меня дурой. Я смирилась с тем, что Алексы больше нет, так не бередите мне душу. Покиньте мою ложу, и никогда не возвращайтесь, иначе…
— Вы хотя бы взгляните на нее, пообщайтесь. Да, манеры у нее не из лучших, этикету не обучена, ну так и пропала она не взрослой девушкой, а пятилетней малышкой, — Макс сам не понимал, откуда эта страстность в разговоре о Лексе, но не мог перестать, — вглядитесь в фамильные черты рода Бодлер, она вылитая Синтия!
— Откуда вы… — у женщины от удивления вытянулось лицо, — кто вы такой?
— Несостоявшийся жених, — хмыкнул мех, — меня зовут Максим. Максим Волконский.
Прозвенел звонок, свет вновь потух и заиграла музыка, а я все не могла сосредоточиться на представлении, переживая за Макса. Он задерживался уже на десять минут, и за это время программка в моих руках превратилась в пожамканный бумажный шарик.
Что творилось в императорской ложе я не видела, так как софиты освещали лишь сцену. Нервно пожевывая нижнюю губу, я представляла все ужасы, что могли с ним сейчас произойти, — от отрубания головы на месте, до заключения в тюрьму, — и от этих мыслей мороз шел по коже.
Я уже готова была все бросить, и рвануть на его поиски, как открылась дверь. Взгляд серьезный, брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию. Если у Макса и были какие-то новости, то явно не из приятных.
Вскочив с места, я сделала шаг в его сторону.
— Ну что? — вышло как-то чересчур громко, и я тут же перешла на шепот, — все плохо, да? Она отказала?
— Обижаешь, кошечка. Мне не в силах отказать ни одна женщины, — ах, ты гад!
Под его тихий смех, запустила в наглую рожу бумажный шарик, и когда он подошел ближе еще и кулачком по плечу саданула. Может еще пару раз бы поддала, но мех резко перехватил мои запястья рукой, рванул на себя, и с силой и жестокой нежностью впечатался в мои влажные губы, засасывая в какое-то параллельное измерение, где был только я и он, а еще невыносимый жар, окутывающий в плотный кокон, без всякой надежды вырваться на волю.