Моя идеальная жизнь с каждым фрагментом окрашивалась в уродливые оттенки. Правда. Сейчас это слово звучит пугающе. Страшно. Мою жизнь расплющивает локомотив. Безжалостно сминая все, что я любила. Все, чем жила.
Больше нет воспоминаний — это все ложь. Нет жизни. У меня ничего нет. Я никому не нужна. Пустое место. Нет, хуже. Мусор. Предмет презрений и насмешек.
Нет слез. Нет истерики. В голове пустота. Пустыня. Опустошение. Продолжаю смотреть в одну точку. На остановившийся кадр с искаженным лицом существа некогда бывшего моим мужем. Вся моя жизнь уместилась в несколько кадров. Уродливых. Отражающих всю суть моего существования.
— Падшие самки, — раздается голос за спиной.
Я даже забыла, что нахожусь в помещении не одна. Все потеряло смысл. Я больше не ощущаю себя. Не вижу будущего. Кажется, во мне сгорело все. Осталась пустошь. Без чувств. Эмоций. Целей.
— Что? — бросаю глухо. Сдавленно. Способность мыслить, пока не вернулась.
— Бросаются на низшего самца. Расстилаются. А у него ведь огрызок между ног. И тем пользоваться не умеет. Ничтожество, — презрительно фыркает.
— Хочешь им помочь? — горько усмехаюсь. — Вперед. Покажи как надо.
— Нет, — подходит ближе. Ощущаю горячее дыхание на затылке. — Я не распыляюсь на случайные связи. Акт близости — это сплетение энергий, — голос становится тише, — Чувственный диалог тел. Бурлящее желание дарить партнеру наслаждение. Музыка душ, дарованная свыше.
Бархатный голос заставляет вздрогнуть. Осознать, что мне ничего подобного никогда не испытать. Для меня даже эта дорога закрыта. Чувствую себя полным ничтожеством. Презираемая мужем. Коллегами. Выкинутая всеми на обочину жизни. Если меня не станет, никто этого не заметит.
— Без разницы, — шепчу сдавленно.
Как я могла быть настолько слепой? Почему не замечала происходящего? Как столько лет позволяла себе жить во лжи? Не улавливала даже насмешек за спиной? Не понимаю. Не могу найти ответа.
Резко разворачивает меня в кресле. Упирается руками в подлокотники. Наклоняется. Смотрит внимательно.
— На тот момент кокон лжи был твоим спасением, — нежно убирает прядь волос мне за руку. — Отгородил от зла людского. Ты так хотела нормальной жизни, что всеми силами держалась за иллюзии. Подсознательно защитила себя, ослепила, лишь бы не позволить прошлому взять верх, вновь кинуть тебя на дно.
В черном золоте глаз вижу нечто новое. Никогда прежде эти глаза не выглядели настолько человеческими. Ощущаю теплоту иного рода, родную. Снова обман. Иллюзия. Не может в нем быть ничего родного. А где-то в глубине души, что-то тянется к нему. Хочется протянуть руки и почувствовать его защиту. Чтобы укрыл от мира. Унял боль. Знаю, не понимаю, откуда, просто знаю — он способен это сделать. Глаза, невозможные, нереальные, близкие, согревающие. Очередная иллюзия?