А им в соседней деревне раздобыли одежду, Ковальский лично подарил своему хорунжию палаш и коня, так как кобылу Богумила уже увели в мой стан. И в этот же день они повенчались. Он сразу повел ее не под куст, а в церковь, она стала его женой. Надзея, так оказывается ее звали, ездила с отрядом мужа, стирала его грязные порты, рядом с холопками варила еду на костре. Мимо меня она проплывала с высоко поднятой головой, усмешка играла на ее смазливом лице. Мне хотелось свернуть ей шею, но я не смел, король мог разгневаться и лишить меня гетманства, а я так долго к этому шел… А через месяц какой-то пленный опознал ее, закричал: «Наша господарька!» и повалился перед ней на колени, за ним и другие. Она оказалась дочерью Старого Рыгора. Почему она сразу не призналась? Не хотела позорить старика отца, боялась, что до больного господаря дойдут слухи, что с ней забавлялись как с распутной девкой, хотела просто сгинуть в пылу войны. А Старого Григория уже и в живых-то не было. И вот тут мне действительно стало гадко, я напился до чертей. Как можно было не догадаться? Слишком горделива для крестьянки, нежные, не испорченные работай пальчики, золотой крестик на шее - я был слеп! В моих руках была дочь Старого Рыгора, я мог бы переправиться на тот берег, возглавить сопротивление, стать новым господарем. Судьба давала мне такой шанс! – старик начал нервно тереть виски. – Лады были оскорблены положением их господарьки, назревал бунт. Кроль быстро дал Богумилу княжеский титул, земли деда Коломана по матери и этот замок. А вскоре у них родился сын, они нарекли его Каролем, как отца Богумила. Моего отца тоже звали Каролем, хоть в этом судьба была ко мне благосклонна. Было объявлено, что ребенок родился недоношенным, семимесячным, но я-то знал, что это мое дитя. Она пришла к нему уже брюхатой. Какой там недоношенный, это смешно, Кароль рос крепким, здоровым ребенком. Да он похож на меня, я уверен – это мой сын, а не Богумила. С ним у нее больше не было детей, это мое семя, мое!
Я был женат дважды, жен я выбирал по родовитости с хорошим приданым. Но эти изнеженные курицы не могли выносить дитя, скидывали плод. И выходило, что Кароль – мой единственный отпрыск, да еще и королевских кровей. Я пытался увидеть ребенка, но куда там. Богумил ограждал сына, не пускал меня даже на порог. Потом он умер, я попытался встретиться с Надзеей, написал письмо, моля о прощении, но ответа не дождался. Вскоре пришла весть, что она тоже скончалась. С большим трудом я выхлопотал у короля опекунство над сыном. Мы встретились. Я не стал ему открываться, но постарался окружить его заботой и вниманием. Но он был волчонком, как и мать, терпел мое присутствие, но не любил. Пусть так – решил я, главное - он рядом. И я стал задумываться о его будущем. Мой сын должен стать королем.