Ладан дурманил, глаза слипались.
- Что же вы, госпожа, на холодном полу сидите? Негоже это! – в залу вошли Любош и совсем древняя старуха.
- Вставайте, вставайте, - управляющий легонько потянул Софию за рукав.
- Пойдемте, хозяюшка, я уж постельку поселила, - мягким голосом проговорила старуха.
- Но я хотела… - София беспомощно оглянулась на покойного.
- Все сделаем как надо. Читать над ним сейчас сюда придут, а вы уж отдохните. А я – Боженка, нянюшка хозяина, вот такого его маленького ходила. И за вашими детками, коли б Бог дал, приглядывала бы, силы еще есть.
- Бог дал, - тихо вымолвила София, давая себя увести.
- Вот уж радость, так радость. Я еще крепкая, не смотрите на морщины, нянчить первенца вашего стану, песни колыбельные петь, я много песен знаю, и ладские выучила, господарька Надзея своему сыночку все пела. Коли хозяюшке охота будет послушать, так и такие могу спеть…
Старуха ворковала и ворковала, заговаривая горе, придавливая его камешками-словесами, уводя Софию все дальше и дальше по залитому светом свечей переходу.
- Отчего неразумно дорогие свечи тратите? – невольно спросила новая хозяйка.
- Хозяин перед смертью приказал везде разжечь, чтобы вам, как приедете, не так тоскливо было.
София опять разрыдалась.
- Вот уж нельзя так брюхатой убиваться. Соберитесь, госпожа, послушайте бабку Боженку, надо быть сильной.
- Я буду, немного поплачу и буду, - убеждала саму себя София.
3
Боженка привела новую хозяйку в небольшую, но богато обставленную комнатку. Сразу было видно, что бывшая обитательница покоев – женщина: гобелены убраны россыпью ярких цветов и пестрых райских птичек; спинка кровати тоже была украшена резьбой гирлянд полураспустившихся лилий; над кроватью мягкими складками свисал пурпурный балдахин. Нога провалилась в высокий ворс восточного ковра.
- Чья это комната? – сразу испугалась Софийка.
- Пани Изабеллы, покойной жены хозяина, - прокряхтела старуха.
- Я здесь не лягу, - девушка кинулась обратно к двери.
«Нельзя любовнице на ложе жены, грешно!»
- Ах, госпожа, чего же вы переполошились? Да она померла уж давным-давно.
- Я здесь жить не стану, мне в другом месте постели, - София прижимала к груди мешочек с травами, единственную родную вещь в этом чужом непонятном мире.
- Ну, хотя бы на одну ночку, госпожа, - Боженка жалобно заглянула хозяйке в глаза, - в других комнатах не топлено, пока прогреется, озябнете совсем, а вы вон еле на ногах стоите. Ничего от одной ночки не случится, вон и ларец ваш, пан Любош велел сюда принести.
Старуха указала на скромно стоящий в уголке сундук Софии.