- Ты что, шкура, делаешь! – заорал Рыгор.
Кароль, не слушая воплей, схватил господарика за шиворот и несколько раз окунул в кадку с водой, что стояла под факелом для ловли искр.
- Вон пошел, – крикнул он остолбеневшему денщику, - не видишь – государь отдыхать изволит!
Мокрый, с жалобно свисающими усиками, господарь Рыгор был похож на побитую собаку.
- Кароль, у меня беда, - прошептал он.
- Это я уже понял, - Каменецкий усадил бедолагу на лавку.
- Мне страшно, Кароль, как мне страшно, а ты выпить не даешь. Смотри, - он рывком распахнул контуш.
- Свою корону мужикам показывай, - усмехнулся Каменецкий.
- Внимательней смотри, - прохрипел Рыгор.
На левой стороне груди, изукрашенной колотыми узорами, Кароль заметил небольшой кровавый волдырь.
- Твою ж мать! – выругался он. – Я же предупреждал тебя!
- Кароль, я погиб!
- Зачем ты ее трогал, я же тебе говорил – не надо? Что теперь делать-то? – Каменецкий тревожно заходил по комнате, стоять на одном месте не было сил. – Ведь как я просил!
- Тебе легко упрекать, все знают, что ты внук Старого Рыгора, а мне никто не верит, мне надо было доказать, что я его сын.
- Назар, но ты не его сын, - Кароль внимательно посмотрел в бегающие глазки.
- Не смей меня так называть, - воровато оглянулся самозванец, - я Рыгор - сын Рыгора!
- Моя мать родилась, когда дед уже был стар, и это считали чудом, если Рыгор твой отец, то он зачал тебя в девяносто, - Кароль иронично приподнял бровь.
- Я не так молод, как выгляжу, мне далеко за сорок, да и отец был не простым мужиком, он обладал колдовской силой ладских господарей, он, если бы дожил, так и в сто смог детей плодить.
- Ну-ну, - хмыкнул Кароль.
- Мне надо было им доказать, заткнуть глотку Крушине, - сжал кулаки Рыгорка. – И я это сделал. Помнишь, как меня на руках внесли в собор?! Это был час моего торжества! – от приятных воспоминаний он, на миг позабыв о своей беде, мечтательно улыбнулся.
В памяти Кароля тоже всплыл тот роковой день, день испытаний для потомков Старого Рыгора.
Желающих одеть корону Ладского господаря было предостаточно, в каждом роду лелеяли надежду основать новую династию, но наиболее влиятельными были кланы Мирослава Крушины и Рыгорки. Крушину поддерживала старая знать, вокруг Рыгорки собирались обиженные надменным Крушиной и младшие сынки шляхтичей, желающие быстро взлететь при дворе самозванца. После прихода в стан настоящего внука господаря, к Рыгору переметнулись и лады-перебежчики с того берега, воевавшие когда-то под рукой Каменецкого.
Вначале Крушина не рассматривал Рыгорку серьезным противником, презрительно именуя армию соперника толпой оборванцев. Да они и были толпой: нападали большой лавиной, числом пытаясь переломить ход сражения, и так же скопом бежали, сверкая пятками, спасаясь от умелых всадников Крушины или Игнаца. Но с появлением опытного воина Каменецкого, ситуация резко стала меняться. Кароль ограничил пьянство, ввел жесткую дисциплину, прекратил мародерство и грабежи местного населения, запретил добивать раненых врагов, разрешив родне забирать их на излечение. В бою действовал больше хитростью, редко вступал в открытые схватки, предпочитая засады. Крушина десять раз пожалел, что в тот злополучный день, когда Каменецкий появился на его пороге, не приказал прикончить бывшего крульского гетмана. Не считаться с Рыгоркой уже не получалось.