— Играй, Мира! — проскрежетал Арчи, усаживаясь ко мне на плечо. — Играй!
Несмотря на пробиравший до костей холод, я сбросила перчатки и торопливо вытащила из самодельного футляра скрипку. «Безумие — играть на таком морозе, струны тут же лопнут… А что будет с лакировкой?!» — не успела я додумать, как инструмент начал нагреваться прямо в руках.
— Играй же, нихтеля! — незнакомое слово царапнуло по нервам.
Чувствуя исходящее от инструмента тепло, я провела смычком по струнам. Сначала осторожно — но сама вздрогнула, когда неожиданно раздался невероятно громкий звук, от которого едва не заложило уши. А затем в полную силу. Музыка зазвучала каким-то жутким утробным рёвом, который отразился от скал и размножился по ущелью громоподобным эхом.
Мама-мия-я! У меня на затылке волосы встали дыбом, ноги приросли к месту, а рука продолжала водить смычком по ожившим струнам. Более жуткого звука я в своей жизни не слышала. От него стыла кровь в жилах. Впрочем, кажется, не только у меня. Сражение прекратилось. Противники отступали, их очертания быстро растворялись в сгущавшемся мраке. Темнота овладевала только что кипевшим в яростном безумии полем. Люди оцепеневали, исчезали, мечи опускались, искры гасли. И оставался только один всепоглощающий, вынимающий душу, грохочущий звук, издаваемый моей скрипкой.
Звук, который до ужаса испугал даже меня. В зловещей тишине окружающего пространства с дребезжанием утихла последняя нота, руки со скрипкой и смычком опустились. Я стояла, не шелохнувшись, несколько долгих мгновений, а скальное эхо продолжало отражать ужасающий рёв. И, странное дело, сквозь бурю устрашающих звуков настойчиво прорывалась… та самая Песня Сумерек, которую я только что играла для Рихта. Казалось, её пели сами скалы, и камни над головой, готовые сорваться вниз, сметая и круша всё на своём пути. Это был прекрасно и жутко одновременно. Мне хотелось взлететь над ущельем, как это делал Арчи, и с высоты полёта продолжать играть эту мелодию, повергнув врага в панику.
Эхо ещё долго блуждало по ущелью, а я стояла в полной прострации, пока хлопанье крыльев попугая не вернуло меня обратно в реальность.
— Пора спускаться, Мира, а то тебя хватятся.
***
В гроте было тихо — так же, как и снаружи. Звуки сражения умолкли вместе с эхом. Враг отступил, а наши войска ещё не успели вернуться. Было самое время добраться до палатки и взглянуть на чудо-скрипку, от которой по-прежнему исходило странное тепло. Что бы ни хранилось внутри неё, оно явно не желало попасть в лапы к врагу.
Я осторожно пробиралась между палатками, пытаясь отыскать свою, но остановилась как вкопанная, когда из ближайшей послышался мучительный протяжный стон.