Значит я здесь уже неделю. Хорошо, конечно, что не месяц, но проблем от этого меньше не становится.
- Но ведь по пути сюда не растворилась, - не желала я покорно смиряться с происходящим, - почему мне не пережить переход обратно? Вы сами сказали, что я выносливая, раз пришла в себя всего лишь за неделю…
- Сюда тебя переносил полоз, - перебил меня царь, - скорее всего, взял большую часть удара от перехода на себя. Обратно он тебя не поведёт, даже не думай об этом. Так что, если хочешь жить, белые ворота слева от двери, дальше по коридору, - он махнул рукой в сторону двери между зеркал, - обходи стороной. Если, конечно, я повторюсь, дорожишь своей жизнью.
В горле встал ком, а на глаза навернулись слёзы безысходности. В правдивости слов царя я ни капли не сомневалась. Нет смысла ему мне врать. Кто я, и кто он, да и зачем? Если бы он желал мне плохого, то, во-первых, не прогнал бы Пелагею из комнаты, а во-вторых не стал бы предупреждать о смертельной опасности перехода обратно. Просить Лекса вернуть меня в мой мир просто бессмысленно. Нет, я, конечно же, попытаюсь, но сомневаюсь, что он так легко меня отпустит обратно.
- Я никогда не вернусь домой? Никогда больше не увижу родителей? – перейдя на шёпот, я подняла полные слёз глаза на царя. – Должен же быть какой-то способ!
- Странная ты, - не обращая ровным счётом никакого внимания на мои терзания, обратился ко мне Святослав. – Сама полоза позвала, сама согласие дала, дары приняла. Теперь отходные пути ищешь. Неправильно это.
- Я не знала, что он настоящий! – попыталась объяснить свои поступки царю, но наткнулась лишь на скептичный взгляд. – Я не знала! И Лекс мне ничего не объяснял! Хотя, что я вам объясняю, вы всё равно останетесь при своём мнении. Зря только воздух сотрясать буду.
- Говорю же, странная ты, - задумчиво продолжил царь, не отрывая от меня пристального взгляда. - Дерзишь, в глаза смотришь, а ведь должна была от страха забыть, как дышать. Если бы Василеск не проверял тебя изначально, то я бы засомневался, а человек ли ты вообще.
- Почему? – сама мысль бояться царя, мне показалась абсурдной. Фразу про мою человечность, я пропустила мимо ушей.
- Люди, оказываясь здесь и встречаясь с нами, - царь многозначительно показал рукой на себя, подчёркивая, что он не человек, - на уровне интуиции чувствуют угрозу, и, повинуясь заложенному в них инстинкту самосохранения, испытывают настоящий первобытный ужас. А ты сидишь, спокойно, не ощущая никакого дискомфорта, на мой взгляд. Хотя должна была забиться в угол, иногда оттуда попискивая.