— Встретился, поговорил? — поддразнивая, спросила она.
— Встретился, поговорил,— подлаживаясь к ее ироническому тону, ответил я и сразу прошел к себе.
4
Все вроде складывалось по-доброму. Работа в автобусном парке меня вполне устраивала. Я довольно быстро в нее втянулся.
Тому, кто держал в руках руль, знакомо особое чувство увлекательности дальнего пути. Столько впечатлений! Столько быстрых смен картин! Бегут и бегут под неутомимые колеса километры дороги. Лесные чащи сменяются просторами полей, мелькают речки и ручейки. Проносятся села и деревни, большие и маленькие поселки.
Водителям хорошо знакомо и чувство быстроты в дороге. Демон скорости порой толкает тебя отпустить узду всем лошадиным силам мотора. Тогда призываешь на помощь разум и стараешься сдержать нарастающую скорость тяжелой машины, которая, кажется, слезно молит тебя: смелее, смелее! Есть еще запас сил! Попробуй, не трусь!
Уж не один раз я проехал этим маршрутом. Казалось, должен был привыкнуть к нему. Нет! Всякий раз дорога виделась иной, словно заново открывалась мне красота знакомых мест. Все зависело от погоды, времени, собственного настроения. Одной она выглядела на рассвете тревожного пасмурного дня, совершенно иной в золотистое солнечное утро.
Бывали, конечно, изматывающие поездки. Заряжали порой нудные долгие дожди. Дорога становилась мыльной, десятки опасностей подстерегали на каждом километре. Случались мелкие поломки, досадные тем, что срывали четкий график движения.
Но вот что интересно: после рейса все эти неприятности довольно быстро забывались, сохранялись только приятные впечатления. Кибернетики подсчитали, что человеческая память накапливает за жизнь невероятное, просто астрономическое количество информации. Пусть объяснят, почему же память настойчиво сохраняет, главным образом, положительную информацию.
Вот, например, моя воинская служба.
Трудно было? Еще как! Что же сохранилось в памяти?
Срочную службу я проходил на Севере.
Летом мы ходили в душной банной хмари, облепленные коричневой болотной тиной, над нами нудно звенели комары, и гудела мошка. Ох, и попили же эти свирепые кровососущие нашей кровушки! Осенью и весной нас одолевала сырая морось, вечная слякоть. Шинели и ватники, насыщенные влагой, давили плечи. А зимой нас калили морозы и продували метели.
Каждый день бывал трудным. Однако все тяжелое, в конце концов, забывалось.
У нашего уральского поэта есть такие стихи:
Шли — в скалах тропы пробивали,
шли — молча падали в снегу,
на каждом горном перевале,
на всем полярном берегу.
В мороз, работая до пота,