«О черт!» — мысленно обругал я себя за то, что неловкая пауза затягивается, и предложил Тоне первое, что пришло сейчас в голову,— пойти в театр.
— Всерьез зовешь? — подозрительно спросила она и посмотрела вдоль улицы, словно ее там что-то заинтересовало.— Тебе в самом деле хочется в театр?
— Конечно. Давно там не бывал.
— Домой попадешь очень поздно,— предостерегла Тоня.— Да и что тебе так вдруг вздумалось?
— Странные ты вопросы задаешь. Не хотел бы — не стал звать. Может, у тебя другие планы и вечер занят?
Она все еще колебалась.
— Удобно ли в таком платье?
— Чем оно плохо?
— Да и не причесана я. Так в театр не ходят.
— Тоня, ты хорошо выглядишь. Не ищи отговорок.
— Пойдем...
Она весело тряхнула головой и сама взяла меня под руку. Лицо ее оживилось. Нам стало весело, хорошо, свободно. Мы словно перешагнули какой-то рубеж в наших отношениях.
Улица в этот час мне казалась особенно яркой и оживленной.
От спектакля я, честно говоря, ничего интересного не ждал. В программе было указано, что это пьеса в двух действиях. Я же привык к большим — в четырех или трех действиях. К тому же, играл театр одного из городов нашей области, приехавший на гастроли в областной центр.
Увлеченные потоком зрителей, мы вошли в театр и по мраморной лестнице поднялись в ярко освещенное просторное фойе, по которому двигалась густая праздничная толпа. Приподнятая театральная обстановка всегда действовала на меня возбуждающе. Затихающий гул зала, огни сцены, медленно ползущий занавес... Первые слова актеров... А тут еще рядом Тоня. Лицо ее, как только мы вошли в театр, оживилось и казалось сейчас особенно красивым.
Места нам достались хорошие — в третьем ряду. Я взял Тонину руку, и наши ладони соединились. Мне хотелось быть к ней ближе, и я слегка склонился и коснулся плечом ее плеча. Она не отодвинулась.
Так мы и сидели...
А пьеса была занятной. Остроумно высмеивались ханжество и пошлость. Актеры оказались на высоте. Они разыгрывали спектакль весело, с увлечением. Зал одобрительным гулом отзывался на шутки, смеялся от души, когда действующие лица попадали в смешные положения. Я видел, что и Тоня увлечена спектаклем. Словом, он не испортил нам вечера.
В антракте мы вышли в уютный маленький садик и побродили по его крохотным аллейкам, болтая о всякой всячине. Тоня держалась со мной совсем иначе, чем до этого. Глаза у нее потеплели, и я часто ловил на себе ее внимательные взгляды. Она словно всматривалась в меня. И это волновало и тревожило. Не было и тени снисходительности. Мы стали ровней.
Возле киоска мы задержались и выпили по стакану воды. Я купил для Тони горстку конфет и, взяв у нее сумку, самовольно раскрыл ее и всыпал их туда. Мой решительный поступок понравился Тоне. По глазам увидел.