Звучало это весьма убедительно.
Хмель все же здорово кружил голову.
Мне нравятся люди решительные, волевые, смело преодолевающие любые препятствия. Таким показался мне сейчас и Борис. Молодец! Сколько в нем энергии! Как здраво он смотрит на жизнь. Он нравился мне все больше и больше. Далеко пойдет брат. Сейчас я прощал ему все, даже то, что целых три года не видел он сына, не знал его совсем крошечным человечком. Таким беспомощным, с первыми улыбками, смешными ужимками губ, блеском крохотных зубенок. Я прощал ему это. Я смотрел сейчас на все прошлое глазами Бориса. Конечно же, не легко пришлось и ему там одному. Но Борис упрямо добивался своего, упорно думал не только о себе, но и о тете Наде.
— Молодец ты, Борька! — похвалил я.
Борис, молча и крепко пожал руку в благодарность за мою искреннюю поддержку.
Он поднялся, выдвинул из-под кровати чемодан, открыл его и протянул мне две пары великолепнейших наимоднейших носков, о каких я и не мечтал.
— Мой тебе презент,— сказал Борис.
— Спасибо.
— Ну, так как же вы тут поживаете? — спросил он, снова присаживаясь к столу и опять наполняя коньяком рюмки.
— Больше не хочу. И не уговаривай.— Я отказался от вина на этот раз весьма решительно.— Как живем? Просто живем...— По-иному я не мог ответить Борису на такой общий вопрос.— Ленка петь начала. Об этом знаешь?
— Как понять? — Борис недоуменно смотрел на меня.
— Поет... Очень сильный голос. Много занимается. Осенью будет пробовать себя в консерваторию.
Борис выслушал мои слова о Ленке без особого внимания, даже равнодушно, что кольнуло меня. Только мотнул вроде одобрительно головой, да бросил фразу о Москве. Дескать, вот там бы Ленке показаться, а не здесь, одна Москва по-настоящему оценит способности человека. Но сказал это как-то без всякой заинтересованности в ее судьбе. Разговор наш вдруг иссяк. Мы оба замолчали. Даже французский коньяк больше не помогал.
Борис взглянул на часы.
— Мне пора,— заторопился он.
— Сегодня будешь у нас? — задал я, поднимаясь, нелепый вопрос.
— Конечно же... Подожди, выйдем вместе. Мне на завод, условились о встречах.
Мы шли рядом по новой улице, которая так нравилась мне удобными магазинами, уютными кафе, рядами пышнолиственных тополей, кидавших густые тени. Борис равнодушно посматривал вокруг, словно все, что попадало в поле его зрения, ему давно знакомо и порядком успело надоесть. Да, Крутогорск стал для него совершенно чужим. Борис казался в нем заезжим мимолетным гостем.
Я подумал, что брат стал далеким для меня человеком, и, наверное, если он уедет без тети Нади в Москву, то окажется совсем чужим нашему дому.