– Сама, – придирчиво творения брюнетки рассматриваю и достаю еще стопку бумаги. Тяжело нам придется, ведь руки у нее может и из плечей начало берут, а прямую линию вывести не в состоянии. – У меня папа дальнобойщик. Вряд ли он бы хотел, чтоб я за руль его фуры уселась.
Смеюсь, а девушка неприлично откровенную блузку свою на груди теребит, о задании напрочь позабыв. Чего уставилась, будто в музее на экспонат редкий наткнулась?
– Дальнобойщик?! – и губы свои, красной помадой обведенные, чего не закрывает? – Я думала ты из наших… Где же ты с Полонским познакомилась?
Где, где? На улице! Чего все любопытные такие? Что он особенный какой, с простыми смертными водиться не может? Только ответить собираюсь, а этот самый принц благородных кровей в дверях материализуется. К косяку прислоняется, и от его счастливой физиономии я рискую ослепнуть. Хотя… Нет. Стоит ученице моей на стуле развернуться, слегка вперед податься и несколько раз ресницами длинными взмахнуть, как улыбка с лица мужа моего сползает. Она ему мило «привет» бросает, а он:
– Какого черта?!
Господи! Может быть, зря я на дне рождении свекра с ней разговорилась? Зря о профессии своей рассказала и согласно кивнула на ее мольбу о занятиях на дому?
Гриша
Вот вам и самый неожиданный финал такого хорошего дня! Вместо того чтобы с женой праздновать приобретенный ей статус миллионерши, тону взглядом в глубоком декольте своей бывшей любовницы. Знает ведь мои слабые места!
– Занятие у нас… милый, – и если б не Стешин писк, так бы и пялился. А чего еще ждать? Месяц, как ни одной женщины не касался, а тут Катя с губами красными, коленками голыми (капронки не в счет) и тесной блузкой, пуговки которой грозятся в любой момент с ткани соскочить. Очнись уже, Гриша! Про злость свою вспомни и гони-ка эту брюнетку в шею! А то так и до скандала недалеко. Прилюдного, ведь если слабину дам, Козлова не поленится по знакомым разнести, как я жену на нее променял.
– И чем занимаетесь, если не секрет? – наклоняюсь, пряча початую бутылку виски за цветочный горшок, что Стеша в коридор выставила и, выпрямившись, руки в карманах брюк прячу. Отпустило. И взгляд тут же пелена ярости заволакивает, ведь любовница моя под сокращение попавшая, явно настроена место свое вернуть. Смотрите, как улыбается хищно, зазывно языком по пухлым губам проходясь.
– Так рисованием… Гриш, ты чего? Разве так гостей встречают?
Еще бы! Таких вот, лучше, вообще, на порог не пускать.
– Именно, – подхожу к двум женщинам, одна из которых ликования не скрывает, а другая в мыслях своих заблудилась, и бесцеремонно лист с Катькиными каракулями в руки беру. – Дерьмовая из тебя художница, Козлова! Так что давай, не трать время зря.