Гриша
Тетке моей памятник ставить нужно. За умение важные дела в считаные минуты проворачивать. Порог квартиры своей миную и, стоит Стешу из комнаты выглянувшую заприметить, сложенный вдвое листок из нагрудного кармана куртки своей достаю.
– Держи. Я слово сдержал: будет тебе психотерапевт. И не абы какой, а лучший в городе.
– Снегирев, что ли? – ради такого дела Стеша ко мне бежит. Листик хватает и долго в эту самую фамилию, моим корявым подчерком выведенную, пялится. Надеюсь, в обморок от счастья падать не надумала?
– Так к нему же не попасть…
– А тебе вот повезло. Позвони и хоть завтра иди, – только успеваю от верхней одежды избавиться, а жена моя обычно такая робкая, тут как тут. Обнимает, едва не задушив, и что-то, уткнувшись носом в мою грудь, несвязное бормочет.
Вот те на! Обычно баб шубами, бриллиантами, парфюмом хорошим баловал, а они и то таким восторгом не пылали! Так и хочется со всем мужским полом открытием поделиться, в знак солидарности. Оказывается, чтоб тихоня сама в руки к вам пошла, нужно ее на прием к мозгоправу записать. Договоритесь и все, Бастилия пала.
– Гриша! Ты волшебник! Ты, – я только во вкус вошел, тщательно ее спину пальцами изучив, а она уже в сторону отпрыгивает, как ребенок в ладоши хлопая. – Ты просто чудо, Гриша! Лучший из моих мужей!
– Их у тебя всего два было!
– Это пока. Вот вылечусь, семью создам, а все равно тебя вспоминать буду! Я знаешь что? Сына в твою честь назову! – смеется, а я не сомневаюсь: вот именно сейчас, бумажку к груди прижав, она, наконец, поверила, что ребенок у нее непременно будет. И не один: с десяток, иначе чего глаза так сияют?
– Ужином спасителя своего хоть накормишь? Мне, конечно, приятно, но комплиментами сыт не будешь.
Ногой задвигаю ботинки под лавку и в ванну иду, позволяя жене в одиночестве на стол накрыть и счастью своему без лишний глаз троекратное ура прокричать.
Чего этот Борька ее такой безмозглый? Ну ладно, чудная, но ведь побороться за нее стоило? Хотя бы ради вот этой улыбки, что даже мое отражение в зеркале перекрыть не может. Лицо водой холодной ополаскиваю, а она все равно перед глазами стоит. Губы эти ее, волосы короткие, что из хвоста повыбивались, пока она меня в знак благодарности задушить старалась. Только Стешу и вижу, по памяти до стола добираясь.
– Пир-то какой? Празднуем что?
– Конечно. Это, – уже не такая раскрасневшаяся, но все еще довольная, вновь мне листок демонстрирует. – Я почему-то ни на минуту не сомневалась, что ты меня не обманешь.