Всё дальше шли на восход. Много чудес на Лене реке! Вот, к примеру, горы «Гусельные», как сразу назвал их Буза. Их было две рядом. Они обрывались у реки высоким крутояром из вертикальных пластов разноцветного камня — красного, серого, жёлтого, оранжевого. Тонкие, длинные и прямые пласты напоминали гусельные струны. Красота невиданная. Люди даже грести бросили.
Спустя ещё несколько дней достигли мы совсем удивительного места. От гористого правого берега отделялись высокие каменные столбы. Они тянулись в три ряда и состояли из пластов тако же. Пласты лежали один на другом — белые, красные, жёлтые. Очертания столбов причудливо больно: то башня, то терем, то какие-то животные сказочные. И везде Лена была усеяна островами. Вскоре дошли до места, где Лена повернула на север и вышла на равнину. На берегу стали появляться селения, и в них новый, не известный доселе народ — якуты. Приветливо встречали они нас, угощали кониной, рыбой. А вскоре встретились мы и с якутским вождём Тыгыном. Он целый пир в нашу честь устроил.
Одна лодья у нас совсем плоха была. Решили мы, новую сделать. Нашли дерево подходящее, свалили, киль изладили, стали борта наращивать. Якуты всё крутились вокруг, перенимали новое ремесло. Смолу принесли. А пока мы шитик делали, одна лодья наша прошлась по могучему притоку Лены Алдану, что вливается в неё как раз возле посёлка Тыгына. Алдан этот тоже с восходу течёт. Только через седмицу вернулась, повертает вскорости Алдан на полудень. Старшим у них был литвин Добрынский. Мы как раз шитик доделали. Снабдил нас Тыгын провизией, кониной, рыбой, орехами. Зимовать столь малым отрядом в этих местах поопасались. Много больно якутов там обитает. Вроде мирные, да кто их знает, что удумают за зиму.
Назад дорога намного дольше оказалось, всё же против течения выгребать. К концу лета токмо дошли до Юрьевой горы или Чечуйского волока. Зимовали опять в своём месте, благо всё построено уже. А к весне решили, что назад возвращаться опять с тунгусами воюя не след. Попробуем выше подняться по Лене. Ещё вёрст, поди, с полтысчи проплыли, пока совсем мелко не стало. Вот возле одного из притоков, что Куленгой прозывается, и бросили шитики. Дальше уже пёхом по степи пошли на закат и чуть на полдень. Вдоль речек тянулись открытые места, напоминавшие степи. Здесь мы столкнулись с новым народом — братами (бурятами). С удивлением увидели мы огромные табуны лошадей и возделанные поля с посевами проса, гречихи и ячменя. Поля как у нас прямо, только вместо изб круглые, обтянутые войлоком юрты.