- Ваше Величество, - выслушав перевод, начал Пётр Дмитриевич, - Я ведь хотел, взяв Львов и Перемышль остановиться. Дальше Коронные земли. Дальше чисто польское население. А вот послушал вас, и решил, что первоначальный план по ограблению Кракова был более правильный. Завтра мы возьмём Львов, послезавтра уничтожим вашу армию, а потом двинемся на Перемышль и далее на Краков. Оттуда я двинусь на Вильно. Далеко. Люди устанут. И дел у меня других полно. А только надо Литву полностью оторвать от Польши. Ещё у меня есть план разделить королевство польское на два княжества: Варшавское и Краковское и стравить их между собой. Вот как Великое княжество Литовское присоединю к Российской империи, так этим и займусь. Совет могу дать напоследок, уезжайте в Америку, там я вас искать не буду.
Событие сорок второе
Невыносимая жара высушила всю траву, ветер с гор не прохладу приносил, а горькую, забивающуюся в рот, ноздри и глаза пыль. Как тут люди живут? Савва Бондырев сидел на очередном застолье под открытым небом, под палящими лучами солнца и маленькими глотками прихлёбывал кислое местное вино. Больше всего хотелось стрельцу сейчас оказаться у себя в просторном дому в Вершилово. Далеко это. Ох, далеко. Занесла его нелёгкая аж в Терки, ну, или в Терский городок, что основали казаки в устье горной речки Терек, которая впадает в Хвалынское море, что князь Пожарский именует Каспийским.
Послал Савву Пётр Дмитриевич в эту Тмутаракань как бы послом, ну и разведчиком ещё.
- Как же разведчиком? – Удивился Бондырев при разговоре с князем, - Свои ведь – русские.
- Ну, считай, что послом. Грамотки будут у тебя и от меня и от князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского судии Приказ Казанского дворца к воеводе Василию Герасимовичу Приклонскому. Задача твоя будет подружиться с казачьей верхушкой и понять, что там за силы, чего хотят и можно ли с их помощью кумыков под власть Государя императора привести. Одним словом – разведка.
Савва понимал, почему князь именно его отправляет. Происходил он из детей боярских, ну и кроме того знал хорошо татарский язык и неплохо кабардинский, а ещё умел в компании разговор поддержать и очень медленно пьянел. Собутыльники уже под столом лежат, а Савва только чуть слова начинает коверкать – язык заплетается.
Детство у стрельца было не простое. Отца он не помнил, да и не мог помнить, тот пошёл в поход под командованием окольничего воеводы князя Андрея Ивановича Хворостинина в 1594 году как раз против шамхала - занять Тарки. Там боярский сын Фёдор Погожев и сложил голову. Мать умерла, может на несколько седмиц ранее, родила Савву и отдала богу душу от родильной горячки. Не было в те времена роддомов, видно плохая повитуха попалась, какую заразу занесла. Младенца взяла к себе сестра матери жена стрельца Ивана Бондырева. А только и она не зажилась на свете. Савве чуть больше года было, когда она от какой-то хвори женской представилась. Иван был в это время в Астрахани. Так что Савва и три его двоюродных брата, то же малых совсем, почти беспризорниками росли три года, пока стрелец не вернулся из похода. Была с ними слепая бабка - тётка Ивана, но проку от неё чуть. Этого времени Савва не помнил, так, выживший брательник Прохор рассказывал иногда, как и милостыню просил и подворовывал, чтобы прокормить малышей.