Младшая дочь Горака по имени Ленка нет-нет да и называла ее пани-ведьмой, зато старшая Мария и сын Иржи относились к Коэн с почтением. Они делили скудную еду, спали на лавках, застеленных тюфяками с овечьей шерстью. Хозяин дома выздоровел не через неделю, как Ракель прогнозировала, а через две, хотя уже на девятый день рвался подняться с кровати.
— Пани Новак, вы божье благословение этому дому, — повторял Якуб. Худой и слабый после болезни, он нашел силы помыться и привести себя в порядок, и теперь взглядом, полным надежд, смотрел на Ракель. — Оставайтесь жить, пани, с нами. Станьте хозяйкой.
— Я должна подумать об этом, пан Горак, — произнесла Ракель, кивнула и вышла из дома. Ее стошнило прямо у порога. Коэн не знала, это от застарелого жира, который добавили в обеденную кашу, или таким образом ее тело отвергало окружающую действительность. Остаться в деревне, стать женой вдовца — это было бы рациональным решением. Она почти ничего не знает о шестнадцатом веке. Одинокая женщина слишком беззащитна. Какой у нее еще есть выбор?
Внезапно вспомнилась сценка из недалекого прошлого или очень далекого будущего — это с какой стороны посмотреть: Карл Зиге улыбался и предлагал выбрать украшение. Ракель так и не узнала, был ли он женат или в разводе. А теперь это уже не имело никакого значения. Жаль, она не позволила купить ей тогда кольцо. Сейчас его можно было бы выгодно продать.
Ракель нащупала в кармане завернутые в платок украшения. Сколько за них можно выручить? Только как при этом сделать, чтобы ее не убили, Коэн не знала. В этом мире жизнь человека стоила намного дешевле ее сережки, а понятия «гуманизм» не существовало вовсе.
Разговор с Гораком вышел намного легче, чем Ракель себе представляла. Якуб вздохнул: «Я должен был спросить, пани». Но отнесся понимающе к ее решению «вернуться к родителям», вдобавок договорился с проезжающими через деревню торговцами, чтобы они взяли Ракель с собой в столицу. Телеги тащились медленно, чуть быстрее быстро идущего человека. Путь занял почти целый день.
Очутившись в Праге, Коэн бродила по улицам в центре, присматривалась к магазинам и лавкам, пытаясь найти подходящее, чтобы попробовать продать одно из своих украшений. Но все заведения были закрыты, у многих даже ставни заколочены. В городе было неспокойно. В северной стороне за рекой поднимались столбы черного дыма. Праздных прохожих не наблюдалось, только группы мужчин, от которых Ракель старалась держаться подальше, сворачивая в переулки. Настороженность и угроза висели в воздухе. Потом она наткнулась на баррикады из мебели, бочек, мешков, перегородивших улицу. Ракель удалось подслушать обрывки разговоров. Люди передавали друг другу пугающие слухи о смене власти и восстании.