Так. А не проверить ли мне багажник «Котика». Вот там как раз то, что стоит весьма и весьма солидно. Ведь должно изображать клад графини Преображенской. А эти все шпионы… Лоуренс. Аравийский, ригелем его в рашпиль.
— Ты оладьи-то сметаной полей, — прервала мои кровожадные мысли сестра.
— А?.. — очнулась я и едва не подавилась. Потому что уже успела откусить кусок обалденно вкусной оладьи, но не успела проглотить.
Нюська заботливо похлопала меня по спине и пододвинула банку сметаны. Домашней. Густой, что ложка стоит.
— Жевать не забывай, — напутствовала меня заботливая сестра. — А то хочешь, одолжим у Клавдии Никитишны шмайсер и постреляем. Я тут вычитала, что стрельба по тарелочкам отлично помогает снимать стресс. Надо только маркер.
— Маркер-то зачем? — спросила я, проглотив вторую оладью. Со сметаной. И с вареньем. Вишневым.
— Аравийского рисовать. Профиль и анфас. Можно даже с номером.
Я снова пожала плечами. Стрелять я умею, но не особо люблю. И вообще. Ушел — и ушел. Лось с возу, бабе легче.
— В дупу его. Поедем в город, глянем монастырь. И мюзикл. Говорят «Дракула» это круто, а я так и не посмотрела. И ты тоже. Приобщайся к искусству.
Нюська согласилась. А я понадеялась, что Аравийского унесло из Энска, потому что если он попадется Нюське на глаза — мало ему не покажется. Может он и шпион, а против русской девушки-хирурга шансов у него нет. Ни единого.
А мы возьмем да и припремся к Элис.
(Из популярной песни)
Анна
Сказать, что я была зла — значит ничего не сказать. Вот зря я этого лося арабского сковородкой не приложила, пока могла дотянуться. И ведь сразу было понятно, что слиняет, но как-то уж очень быстро. И классически. Наутро после жаркой ночи.
Честно, ночью я обзавидовалась. Янка так счастливо стонала… хм… м-да. Я даже как-то понадеялась, что утром и друг его, Грег, придет. Обещал же. И мне тоже достанется еще ночь-другая.
А этот — смотался. Утром рано, когда я, замучившись смотреть эротические сны, вылезла на крылечко выпить первую порцию кофе и послушать птичек. Кур в основном.
— Анна, скажи Яне, что я позвоню. Пожалуйста.
Подняв глаза, я обнаружила виновато-довольную морду. В точности как у кота, сожравшего сосиски.
— Сам скажи, — буркнула я.
— Я сказал. Но не уверен, что она поняла. Яна спит…
— Вот и дождался бы, пока проснется. Казанова Мценского уезда.
— Не могу. Срочный вызов.
— Ты ж свободный журналист, нет? — ехидно подняла бровь я.
— Свободным в этом мире не бывает никто, — пожал плечами он. — Вам тоже нельзя здесь оставаться. И тем более нельзя в усадьбу. Пожалуйста, уезжайте. Никакой клад не стоит жизни.