— Не стоит, — согласилась я. — Ну, прощай, Аравийский. Удачи не желаю.
— Еще увидимся. Надеюсь, уже в Москве.
Ответить что-нибудь колкое я не успела, у него затрезвонил телефон. А у нашей калитки остановился автомобиль. Через щели в заборе было видно, что черный и с ума сойти какой пафосный и дорогой.
Грег за ним приехал? Я даже шею вытянула, чтобы рассмотреть, если он выйдет. Но не вышел. Только передал Аравийскому какой-то конверт, а тот сунул его в почтовый ящик. Наверное, фотки для баб Клавы.
Честные, твою гармошку, обязательные шпионы. Чтоб вам… кирпичом не прилетело.
И ведь знала же, знала, что так будет, а все равно досадно. Не столько за себя, сколько за Янку. Я же вижу, влюблена систер по самые ушки. Да и кто тут не влюбится? У-у, Казанова хренов!
В общем, о нашем утреннем разговоре я Янке не сказала. Она б обиделась, что я ее не разбудила. Но после такой ночи ее разбудишь, как же.
Так что после завтрака мы в самом деле отправились в город. Сначала — смотреть монастырь, как правильные туристки.
Посмотрели. Пофоткались. Отбрехались от каких-то наглых типов то ли с Владика, то ли с Сургута. Именно «с» — аутентичное произношение. И поехали обедать в «Бляхин клуб», а заодно смотреть, что там происходит с установкой временной сцены.
Признаюсь честно, меня больше интересовала не сцена, а Гольцманы. Не то что я собиралась украсть режиссера и пытать его в подвале баб Клавы, чтобы выдал местонахождение клада. Место нам с Янкой и так известно, и наверняка Гольцманы клад не откопали. А вот пытки… Я б не отказалась. Благо я отпуске и клятва Гиппократа на всяких хитрожопых не распространяется.
Что забавно, Гольцмана мы увидели практически сразу. Он с бешеными глазами бегал вокруг мэра и доказывал что-то, размахивая руками и спотыкаясь на ровном месте. Его супруга была там же. Не бегала, но заглядывала мэру в глаза с совершенно несчастным видом и тоже что-то доказывала.
— Интересненько. Пошли разведаем, — предложила Янка.
И мы пошли. Подобрались к самому ограждению вокруг недостроенной временной сцены. Работа кипела. Что-то скрежетало, время от времени грохотало, прораб матерился, рабочие лениво матерились в ответ. И все обходили мэра по широкой дуге.
А мэр… О, мэр бесился. Красный, потный, он надувал щеки и метал глазами молнии.
— …не принимаются! Не моя забота, кто! Вы должны, и точка!
— Это вы, вы виноваты! Я подам на вас в суд! Несоблюдение техники безопасности! Халатность! — с вытаращенными глазами орал Гольцман. — Некому петь Дракулу, вы понимаете, некому! Он из-за вас ногу сломал!