– Ты не пожалеешь!
Его пальцы осторожно извлекли из-за корсета кинжал:
– Это вам не понадобится.
Герцог бросил оружие на пол и прошелся легкими поцелуями от подбородка до тяжело вздымающейся груди, пока еще наполовину скрытой одеждой. Де Вен не спеша оголил девушку до пояса. Губы приникли к нежной коже. Ноэми охнула, когда герцог зашел дальше обычного. Девушка остро ощущала каждое прикосновение, даже мимолетное движение воздуха. Она не сопротивлялась, положила руку на мужское плечо и пассивно наблюдала за тем, что вытворял де Вен. Девичья честь пала перед обстоятельствами. Ноэми постаралась расслабиться, вернуть былые приятные ощущения, но стоило ладони герцога переместиться на бедра, девушка напряглась и сжала колени.
Де Вен укоризненно цокнул языком:
– Ну же, помни о герцогине!
Ноэми закусила губу. Она не сможет. Пусть близость и вес чужого тела уже не внушали страха, девушка не в силах развести ноги, как гласили советы. Уставившись в потолок, она терпеливо ждала, пока де Вен все сделает сам.
– М-да, плохо матери учат дочерей! – посетовал герцог и сел. – Ну, и как ты детей рожать собиралась, если мужчине ничего не даешь? Хорошо, начнем по новой, но потом, извини, возьму без согласия. Ночь, само собой, проведем вместе.
Девушка тяжко вздохнула и отвернулась к стене.
Де Вен снянул кальсоны, мысленно примерился, как лучше, и снова лег на Ноэми. Она взволнованно задергалась, и герцог, проклиная девственниц, потянулся к губам любовницы. Опытные руки вновь ласкали, только Ноэми никак не могла успокоиться. Герцог злился, но терпеть больше не мог.
Торопливые нежные касания сменило проникновение.
Ноэми охунула и прикрыла глаза. Так вот оно как!..
Де Вен двигался медленно, часто останавливался, чтобы дать привыкнуть к новым ощущениям. Когда, по его прикидкам, боль от вторжения ослабла, он усилил напор, желая раствориться в нежном девичьем теле. Ничего, вскоре оно перестанет оставаться безучастным, Ноэми освоит любовную игру.
Герцог наслаждался желанной игрушкой. Эмоции оказались сильными, гораздо сильнее, нежели он предполагал. Стоны рвались из горла, приходилось кусать губы.
Еще и еще, до полного единения, когда дыхание становится рваным, а мир сужается до точки, чтобы взорваться оглушительным фейерверком.
О да, девочка, ты самая сладкая на свете!
Так скоро!
Тяжело дыша, де Вен словно упал в пропасть с головокружительной вершины. Ему не хотелось двигаться, но девушка нетерпеливо заерзала, и он с видимым сожалением перекатился на бок.
– Вот и все. Ты могла согласиться гораздо раньше, – укорил герцог и лениво поцеловал.