– Нет, – почти перебил его Ратислав. – От тебя я никуда не пойду.
– Мне нужен в Киеве верный человек!
– В Киеве мой отец, вернее его нет.
– Это так, но стар уже Ивор, хворает.
– Будет нужно, со Свенькой он справится. А я от тебя ни на шаг. Мы с тобой побратимы теперь, – Ратислав поднял рукав и показал красную черту на запястье, след от пореза, заживший, но еще видный на белой коже. – У нас с тобой теперь одна кровь и судьба одна. Куда ты, туда и я.
– Ну, хорошо, – уступил Ингер, видя, что здесь его побратима переубедить невозможно. – Тогда вы, – он взглянул на Радилу и Славона. – Вы с Кольберном и его варягами в Киев пойдете. Повезете все, что мы собрали, чтобы у меня обоз на ногах не вис.
– Ты-то с кем останешься? – не понял Славон. – Если я, да Радила, да Кольберн уйдем…
– Мои гриди при мне будут да Ратьша.
– Княже, дорогой ты мой! – Радила покачал головой. – Без дружины, что ли, посреди Дерев остаться хочешь?
– Дружина сейчас в Киеве нужна, пойми ты! Иначе засяду с вами тут, а Киев потеряем, придется его у Свеньки отбивать. Сейчас он меня назад не ждет, еще успеем врасплох его захватить.
– Что если Хвалимир задумал чего? А ты с пятью десятками!
– Хвалимирову княгиню с детьми вы с собой увезете. Пока они в Киеве, он мне слова поперек сказать не посмеет. Вы в Киев дань привезете, скажете: вот, мол, половина. Князь будет сам назад, еще столько же доставит. А мне с пятью десятками и легче будет, меньше по дороге на прокорм уйдет.
– Со Свенькой как нам быть? – спросил Радила с видом мрачной решимости.
– Изменников вешают, – подсказал Ратислав, сердито сузив глаза.
Ингер задумался ненадолго.
– Поглядите, что там, – сказал он потом. – Если он уже… сказался как-то, если жена моя и сын в опасности, то спасайте их, что бы ни пришлось… Хоть весь город сожгите! – с ожесточением добавил он, полностью осознав, что если Свенгельд задумал худое, то Прекраса и Святослав станут его первыми жертвами.
Взгляд его упал на белую деву за спиной Ратислава. Она все так же улыбалась, размеренно водя гребнем по волосам, и у Ингера отлегло от сердца. Если бы Свенгельд посягал на свободу и тем более жизнь его жены, она предупредила бы его.
– А если мы его опередим и в городе все тихо, то и вы молчите, будто не знаете ничего, – закончил он, успокоившись. – Я вернусь, сам с ним переведаюсь.
– На свободе его оставить? – удивился Славон.
– Он миром не сдастся, а у него своей дружины полсотни.
– А и что – полсотни? – не сдавался Славон. – Окружить ночью двор да поджечь, а кто будет выбегать – бить! У варягов не так ли делают?