Сидя на лавке, где спал, Ингер чувствовал себя разбитым и совсем не отдохнувшим. Открыли дверь, чтобы дать выход дыму, но все равно в низкой избе глаза щипало. Ингер зажмурился, потом вытер глаза рукавом. Во дворе разводили костер, двое отроков возились с остатками разной дичины – зайцев, глухарей, одной косули, – которую взяли вчера по пути и поджарили на ужин. От дичины оставались одни объедки, разные жесткие обрезки и обглоданные кости, однако их свалили в котел, чтобы приготовить на этом отваре кашу из толченого ячменя. И это на весь предстоящий день…
Ингер подавил вздох, не желая показывать дружине, как он устал. Ему двадцать пять лет, а он чувствует себя на все сорок пять. Слишком молод он был, когда принял на плечи эту огромную державу, кое-как собранную из наследия отца и дяди. Первый неудачный поход на греков, попытки если не приобрести новых данников, то хотя бы не упустить старых, необходимость укрощать ретивых воевод и соседских князей, набивающихся в родню… Смерть двух первых сыновей, непрерывная борьба за то, чтобы усидеть на своем столе… И с кем борьба – с каким-то сыном рабыни! За семь лет Ингер так устал делить со Свенгельдом то, что должно принадлежать ему одному, что жаждал покончить с ним одним ударом. Тот, как видно, тоже, если малинская княгиня не солгала насчет его свидания с Хвалимиром. Но теперь этому соперничеству конец! Ради будущего блага Святослава нужно избавить его от сыновей Свенгельда, которые вот так же будут посягать на его достояние. Свенгельд сам сунул голову в петлю, когда связался с древлянами. Больше он не будет заслонять Ингеру путь к славе.
Но слава начинает сверкать, как золото, лет через сто после смерти, когда о тебе сложат саги. А при жизни путь к ней пролегает через вот это все – жесткое холодное ложе в чужом доме, дым, вчерашние кости в котле, целодневный путь по холоду, через снега по грудь лошади. Двадцать, тридцать лет такой жизни, чтобы потом, когда ты уже умрешь, о тебе рассказывали, как о Ельге: «Он отправился прочь оттуда с большими богатствами и столькими сокровищами, что нельзя сосчитать, а конунг в благодарность за собранную дань выдал за него свою дочь». При жизни Ельг, наверное, не раз проклял свою судьбу, носившую его по морям и странам и заставлявшую воевать с великанами и ведьмами.
Но все это не зря. Прекраса была весела, когда провожала его. Она сказала, что в этом походе он раздобудет славу на века, которую никто уже не сумеет у него отнять. После былых поражений он накопил удачи, и размер дани это подтвердит. Остается смело идти вперед – ведь удачу пробуждает только отвага, только дело. Сидя дома в покое, ни удачи, ни славы не добудешь.