— Тогда кто?
— Очень хочется сказать, что Тина, — созналась Марлена.
— Из мести за то, что она тебя чуть не спалила вместе с домом?
— Вы всё слышали?
— Только самый конец. Ты молодец, кстати, изящно выкрутилась.
— Жить очень хотелось. И всё ещё хочется. Так что — нет, это не месть, а инстинкт самосохранения. Потому что если Тина выжила, то она сделает всё, чтобы я не дотянула до суда. У неё же связи везде, и в милитии в первую очередь. А вот если я скажу, что стреляла Тина — ей никакие связи не помогут, вы её лично убьёте. Может быть, прямо сегодня.
Силь поспешно придал лицу нормальное выражение и мысленно выругался. Не за Марленой надо было следить, а за собой! Потому что если тебя видит насквозь первая попавшаяся девчонка — то дело совсем плохо, точно нервы лечить надо.
Хотя Марлена, конечно, далеко не «первая попавшаяся». Ракун про неё много интересного рассказывал, да Силь и сам справки навёл — и остался весьма заинтригован, а местами даже восхищён. Одно только непонятно: почему эта умница не сбежала от Тины и Скоза, как только узнала, чем дело пахнет? Ведь понимала же, не могла не понимать, что к чему!
— Можешь объяснить один момент? Вы вчетвером убили короля, первую наследницу и ещё полсотни человек, а вчера вообще чуть не поставили весь Исток с ног на голову. И как совесть? Не беспокоит?
— А кто стрелял — уже не интересно?
— А кто стрелял — и так понятно. Если не Тина — значит, Скоз. Марина ваша, конечно, любопытный персонаж, но снайпер из неё, думаю, так себе. Хотя могла, например, пронести винтовку под длинной юбкой, но…
— Но? — Марлена произнесла это с такой интонацией, что Силь на мгновение засомневался, кто тут кого допрашивает. Вот ведь талантливая мерзавка!
— Но кое в чём ты права, — не стал скрывать он. — Скоз и Марина мертвы, и, кто бы из них ни был стрелком, сделать я с этим человеком уже ничего не смогу, даже если очень захочу. А с Тиной смог бы.
— Значит, она всё-таки жива. — Прозвучало это совершенно обречённо. Как будто Марлене только что огласили смертный приговор, и способ казни выбрали самый мучительный.
— Жива. Но до тебя она не доберётся, расслабься. И ни до кого больше не доберётся, я проконтролирую.
— Для полного контроля её придётся запереть в одиночную камеру, заткнуть рот, связать руки и не пускать к ней мужчин. И женщин. Вообще никого не пускать! Так что лучше бы вы её всё-таки убили! Для надёжности.
— Возможно. Но она и так уже допрыгалась до смертной казни, так что не вижу смысла отбирать у палача работу.
— А она… насколько жива? Я же специально старалась браслет поближе к её лицу поднести. Надеялась, что ей голову взрывом оторвёт, или хотя бы выжжет там что-нибудь жизненно важное, но, знаете…