«Интересно, — подумала Сильвия, — какую же ловушку ты бросишь мне под ноги в этот раз?»
Спокойный, тем не менее устрашающий взгляд первосвященника опустился на лицо Сильвии. Девочка встретила его с улыбкой, но мысленно уже приготовилась к грядущей волне неприятностей.
— Скорее всего подобный эффект от магии, — произнес первосвященник, продолжая смотреть в глаза Сильвии, — был непреднамеренным. Сэмиан уже говорил, что на теле юной Хлои были обнаружены метки, указывающие на то, что она пыталась применить магию не своего уровня. Возможно, что ответная энергия от магии была направлена на все, что находилось по близости, и потому Сильвия Роллан оказалась задета.
— Тогда в чем именно вы обвиняете Сильвию?! — возмущенно вскрикнул Драгош. — Если ваша ученица погибла из-за собственной магии, тогда весь этот суд бессмысленен!
— Отнюдь, — ответил Рунне строго. — Сейчас речь идет о том, что нашу ученицу вынудили применить эту магию, и, возможно, специально, так как она догадывалась о незаконных делах, которые проворачивала ваша группа духовников.
— Сильвия Роллан, — неожиданно заговорил Воран, с волнением наблюдавший за происходящим, — что вы можете об этом сказать?
Сильвия молчала. Она продолжала смотреть на первосвященника с легким удивлением и растерянностью. В конце концов, так и не подобрав нужные слова, она ответила то, что было у нее на уме:
— Я в шоке. Вы так коверкаете имя моего брата… Сэм, — девочка слегка наклонилась влево и посмотрела на сидячие места, где находился ее брат, — как ты терпишь это?
Сэм удивленно расширил глаза, но затем, будто осознав смысл слов Сильвии, начал тихо посмеиваться. Это был искренний, радостный смех. При виде этой реакции остальные маги насторожились, а вот Сильвия довольно закивала головой.
«Наконец-то он перестал грустить».
— Сильвия Роллан, — произнес строгий голос Ворана, — прошу, будьте чуточку серьезнее. Вы мешаете проведению суда.
Девочка виновато заулыбалась и почесала затылок. Щеки ее покраснели, глаза в каком-то блаженстве закрылись. Лицо ее выглядело так, будто бы слова Ворана были похвалой, что совсем не соответствовало ситуации.
— Прошу прощения.
Рунне продолжал оставаться серьезным. Его появление на сцене само по себе должно было сулить угнетение атмосферы, которое в свою очередь должно было повлиять на отношение всех зрителей к Сильвии и ее группе. Все окружающие должны были встать на сторону представителя церкви и обернуться против жестоких отстраненных от всего мира духовников. Однако девочка вела себя совсем не как жестокий духовник. Она молчала, когда это было нужно, и говорила, когда могла надавить и повлиять на ситуацию. Ее безобидное невинное поведение настолько сильно влияло на ход суда, что даже сам облик представителей церкви в глазах зрителей постепенно начинал походить на людей, ополчившихся против одного ребенка.