Записки старого казака. Пластуны на Лабинской линии (Шпаковский) - страница 50
Делать было нечего: нам, в числе двенадцати, пришлось волей неволей вступить в бой с партией до сотни джигитов, быстро охвативших нас справа от Лабы… Уходить к Чамлыкской станице было еще опаснее по местности: мы решились драться и не выдавать друг друга.
Чтобы выиграть сколько-нибудь время и поближе подобраться в Лабинской, на помощь которой оставалась нам верная надежда, мы поворотили к Чамлыку. Это движение обмануло горцев, и они бросились наперерез, а мы, быстро поворотя опять к Лабинской, полетели по торной дороге, тогда как горцам пришлось скакать по густой траве. Этим мы выиграли около версты и уже надеялись утянуть; но оставшаяся в лесу большая часть партии, о которой мы и не подозревали, быстро отрезала нас по дороге к станице, расстоянием верст около четырех… Спешась и выставив станки, я бросил две ракеты вперед и затем две влево, в летевших на нас толпой хищников. Ракеты сделали свое: испуганные кони, не слушая повода, понеслись врассыпную, а мы опять на коней – и, отстреливаясь из винтовок на все стороны, успели еще проскакать с версту, пока нас снова окружили справившиеся с конями горцы.
Не успели мы выпустить еще двух-трех ракет и выстрелить из 6–7 винтовок, как с станичной батареи сверкнул выстрел, и затем местность осветилась факелами дежурной сотни. «Затамашились» горцы, и, сделав по нас несколько торопливых выстрелов, бросились на уход. Что заставило их направиться к Чамлыку, трудно разгадать: страх ли быть сбитыми на секреты и тенетные путы, надежда ли скрыться в Чамлыкском Лесу и через него пробраться безнаказанно, пользуясь темнотой, но только принятое ими направление внутрь линии было более чем безрассудно. Да, видно, на то уже была судьба со своим непреложным предопределением, сбив с панталыку правоверных…
Искренно порадовались мы скорой помощи станичников, тем более, что четверо казаков были уже ранены (хотя не очень опасно); вьючный конь с ракетными ящиками убит, а пять пораненых лошадей едва держались на ногах. Для того, чтобы показать, где мы и горцы, я пустил одну за другой ракеты по направлению уходившей в рассыпную партии. Смекнули, наши, в чем дело, и помчались за джигитами. Но, доскакав до Чамлыка, они вдруг потеряли их след, сколько ни старались отыскать сакму, освещая местность факелами…
Сотня станицы Чамлыкской, перескакав по мосту, присоединилась к нам. Волков приказал до рассвета сторожить по реке от моста. Развели костры по обоим сторонам Чамлыка и по высотам правого берега. Осветилась далеко окрестность, а горцы точно провалились сквозь землю. Вот уже и солнце высоко поднялось из-за гор, а рыскавшими по всем направлениям казаками все еще не открыта сакма… Взяли из станицы собак, отвели их, где исчез след у самого брода, и пустили… не прошло и получаса, как залились ищейки, точно по зрячему, на одном месте. Начали казаки осматривать по бурьянам шаг за шагом от брода оба берега, и вдруг с правого берега увидали всю партию, притаившуюся, точно в пещере, в огромной прогалине подмытого водой левого берега, закрытой деревьями и густой листвой. Залегли стрелки и принялись выбивать из берлоги горцев. Несколько раз предлагали им сдаться, но они отвечали выстрелами и страшной бранью. Чтобы положить конец, велено было выбить их ракетами. Едва лишь разорвалось несколько ракетных и ручных гранат, испуганные кони горцев, не взирая на батовку, шарахнулись, горцы бросились на них и полезли зря, куда попало, на берег и по топи мелководной в то время реки, не рассчитав, что, кроме брода, по совершенно почти отвесным глинистым берегам, в три-четыре и более сажени высоты, выбраться под выстрелами невозможно, не взирая на маскировку из ползучих растений, деревьев и густой листвы. Однако, безвыходность положения вызвала горцев на отчаянную решимость: джигиты, как бы сговорясь, бросились на взъезд брода, решаясь массой прорваться сквозь сплошную цепь пехоты. И эта попытка не повела ни к чему: штыки и приклады сбрасывали их с кручи. Озлобленные солдаты и казаки беспощадно рубили и кололи, не слушая воплей о пощаде и воззваний к пророку. Свалка сделалась страшной; наши бросались с ожесточением до безрассудства – и только могучая воля начальника линии заставила опомниться и повиноваться… До 70 человек сдалось в плен; раненых и убитых собрано в Чамлыке и в береговом лесу до 118, но едва ли достались целыми 50–60 лошадей. Из всей партии удалось спастись, и то пешим, не больше десятку-другому с вожаком Берзеком Алхазовым.