Далеко за полночь Васютка потешал своим искусством, то наигрывая всевозможные знакомые ему плясовые песни, не исключая и комаринской, которая крепко пришлась по вкусу горцев, то аккомпанируя чистому и звучному голосу, напевам родимой Малороссии, или повторяя бессмысленные импровизации горского пения (Вообще у горцев почти нет своих народных песен; они поют какую-то бессвязную импровизацию, составляемую из видимых и окружающих предметов, например: «ты, добрый господин, подаришь мне деньги; день сегодня светлый, конь твой вороной» и проч. Одним словом, причитают все, что попадет на глааа или взбредет на мысль. Пр. авт.); то передразнивая армян и грузинов, коверкая слова, как они говорят по-горски или по-русски… Эта потеха привела горцев в такой восторг, в такое веселое настроение духа, что они с Васюткой обращались уже как с приятелем, угощая его всем, что только было у них лучшего в запасе… Такая гармония от «гармонии» и от таланта Васютки породила между ним и горцами полное доверие. Наделили они его и лаской, и добрым словом; наконец, утомленные пляской и нахохотавшись до судорог, все еще под влиянием веселого разгула, заснули не связав пленника. Этого-то и было нужно Васютке… Притворялся он крепко спящим, а сам полуоткрытыми глазами зорко следил за караульным у костра, сидевшим к нему спиной… Улучив время, он ловко вынул кинжал из ножен у сильно храпевшего бейгуша, т. е. бедняка, ужакой подполз к караульному и, поднявшись за ним на колена, с размаха всадил по рукоять кинжал… Удар был так ловко нанесен, что горец, не пикнув, упал лицом к огонь. Обобрал осторожно Васютка то оружие, какое только можно было взять у крепко-спавших, и, вооруженный с ног до головы, осторожно пробрался в лесную чащу…
На другой день к вечеру Васютка был дома со своей дорогой гармоникой и с трофеями своей ловкой смекалки. Обрадовался старик-батько возвращению любимого сына, и задал пирушку, на которой «расходывся старый», по казачьему завету.
Глава XVIII.
НА РУБКЕ ЛЕСА
Новозассовская станица была водворена на Лабе, в 25-ти верстах выше Лабинской. В состав ее жителей поступили, большей частью, женатые солдаты кавказского корпуса, прослужившие не менее пяти лет, да из внутренних бригад войска беднейшие казаки и несколько семейств с Дона. Эта станица, как и Родниковская, Курганная, Темиргоевская и Новолабинская, вошли в состав № 2-го Лабинского казачьего пешего батальона, только что тогда формировавшегося по образцу № 1-го Кавказского казачьего батальона (1‐й Кавказской бригады нашего войска).