Вода в Лабе была невысока и мы, проскакав версты четыре от станицы, переправились на ту сторону ее, чтобы выиграть в расстоянии так как с этого брода Лаба поворачивала дугой до самой Новозассовской. Скрытые местностью, мы скакали, лишь изредка поддерживая на поводах коней, чтобы дать перевести дух. Выстрелы все звучнее и чаще раздавались по лесу… И как только выскакали на поляну, против которой рубили лес, нам представилась вся картина отчаянной и почти одиночной обороны жителей, не успевших собраться вместе для отпора натиска превосходившего их численностью неприятеля. Однако кое-где успели уже составить каре из повозок и отчаянно отбивались… Везде сверкали выстрелы и работали штыки или приклады и шашки. Ближе всех к нам старый кавалер, урядник Христенко, бывший унтер-офицер Эриванского Его Императорского Величества полка, окруженный несколькими конными джигитами, теснившими его со всех сторон, так ловко работал штыком, что пока успели броситься к нему на выручку с десяток моих пластунов, он уже успел двоих сбросить на землю, а третьего опрокинул с конем. Примкнули мы к кубанцам, оттесненным от места рубки джигитовавшими горцами, не пускавшими их из леса, встречая каждый раз дружным залпом и шашками, тогда как другая часть партии напала на рубивших в лесу жителей.
Дружная атака пластунов, прорвавших, как бурный поток, массу горцев, не выпускавших кубанцев из леса, озадачила их, а вслед за тем дружная атака вместе с кубанцами заставила неприятеля дрогнуть и поворотить, коней на уход, отбиваясь выстрелами и в шашки. Но пластуны, как хлопцы не подлюбливавшие «жартов», не дали им образумиться и собраться в кучу: они гнали их, устилая равнину трупами… Кубанцы, увлеченные примером, отважно бросались в схватку и ловко с размаха работали шашкой. Пехота провожала из опушки батальным огнем, который, правду сказать, немного наносил вреда. Лес, на месте рубки, был очищен от горцев.
Переговоря с Чингис-Ханом и предоставя ему распоряжаться вместе с пластунами преследованием сбитого неприятеля, я остановился на кургане недалеко от леса. Черный с белой по краям тесьмой и с красной посередине адамовой головой – значок пластунов – держал около меня пластун, урядник Мезенцов; сзади меня стояли штаб-трубач Роншин, да мой бригадный писарь Борисенко. Мы так были заняты, любуясь движущейся панорамой боя, что не заметили, как из леса вдруг выскакало человек пятнадцать горцев и далеко впереди их летел Али-бей!..
Подскакав к нам на выстрел, он, делая широкий вольт, крикнул мне: «Ана саксетим, сартен ямар гяур» (самая пошлая брань горцев) – «угощу же я тебя сатана, ты везде поспеешь со своими дьяволами». И выстрел сверкнул, но попал не в меня, а в значок… Обернулся я к Мезенцову, указав рукой на Али-бейку, и сказал: «Чертов кус, чего зеваешь?» Раздался выстрел – негодяй повис, запутавшись ногой в стремени…