Мэйтта будто прорвало, и его рассказ уже больше походил на исповедь. Всё то, что он переваривал в себе все эти дни, о чём не мог поговорить с Мишель, потому что боялся, что высказанными вслух словами он окончательно материализует то несчастье, которое с ними случилось, – всё это он теперь выплёскивал на почти незнакомого ему человека. Он словно приоткрыл в себе некий шлюз, в котором скопилась отравленная едкими токсинами горя вода, и сейчас эта вода вытекала наружу, очищая тем самым разум и сердце бывшего отца.
Мисс Мортейна села на пол рядом с Мэйттом, безжалостно сминая выглаженное платье, и положила ладони на плечи детектива. Он посмотрел в её лицо и с изумлением обнаружил, что глаза мисс Мотрейны полны слёз.
– Мэйтт… – Она впервые назвала его по имени. – Прошу, не надо больше ничего говорить. Я… ведь у меня тоже… всего лишь полгода назад…
Женщина разрыдалась, и Мэйтт, потянувшись рукой в успокаивающем жесте, вдруг понял, что тоже плачет. Он обнял мисс Мортейну, а она обняла его, обхватив руками за шею, и уткнулась лицом в плечо, роняя слёзы на пахнувший одеколоном и нервным потом джемпер.
Последний раз в жизни Мэйтт плакал здесь, в бешено несущемся на Полюс ТМП, на полу просторной туалетной комнаты пятого вагона, обняв практически незнакомого ему, но такого близкого в своём горе человека. И почему-то это казалось правильным.
* * *
Они сидели друг напротив друга на тёплом полу. Мэйтт держал ладони Джейн Мортейны в своих, гладил твёрдые, сухие руки, покрытые паутиной морщинок, и ждал, когда женщина начнёт говорить. Спустя минуту Джейн начала:
– Её звали Элиза. Она была… носителем. Вы хорошо знакомы с СГЧ?
Мэйтт покачал головой. Он слышал об этом синдроме, но только в самых общих чертах – эта болезнь была редка, ужасна и неизлечима. Мисс Мортейна всхлипнула:
– Тогда я вам расскажу. Синдром горящего человека – жуткое заболевание. Оно чрезвычайно редкое, и не представляет опасности, если не переходит в острую фазу. Но как только это происходит, кровь у него начинает вскипать и… я достаточно хорошо изучила эту тему. Я видела фотографии тел больных – ещё тех времён, когда Стариков и в помине не было, – по их венам будто пустили раскалённое масло или кислоту, а внутренние органы были сплошь покрыты волдырями и ожогами. Кровь вскипает за несколько секунд, почти мгновенно, и дальше «варится» уже труп. Но самое страшное – человек является носителем СГЧ всю жизнь, и переход в острую фазу может произойти в любой момент. Это всё равно что сидеть на бомбе замедленного действия без возможности взглянуть на таймер, гадая и надеясь, что число на нём больше отмерянного тебе Создателем.