- Ты нарочно напугал Янс, Франс? - и в ее голосе послышался легкий упрек. Это обидело мальчика, и он не без язвительности ответил:
- Я пришел, чтобы спросить Янс, где мой хлеб. На столе в молочной его нет. И я прокрался сюда не как вор, а вошел совершенно нормально, ногами. И не моя вина, если эта глупая гусыня все время так легко пугается. В следующий раз я могу, если ей так больше нравится, протопать прямо сюда в сырой и грязной обуви!
- Ты только послушай, Йоханна, как этот бездельник все переврал! - возмутилась Янс. - Да еще и назвал меня глупой гусыней! Но бутербродов он не получит! Фрау сама мне сказала, кого к обеду здесь не будет, тому ничего не достанется...
- Нет, Янс, мама наверняка не подумала. Ну, дай мальчику хлеба, пожалуйста!
Не сказав ни слова, Франс Ведер повернулся и вышел из кухни. Пробегая через двор, он плакал от ярости. Еще он слышал, как Йоханна говорила: „Но, Янс, мальчик же голоден!"
Час спустя, когда Франс, переполненный злостью и горечью, вернулся на свое место, где он спал, на своем зеленом сундуке он нашел три больших бутерброда, аккуратно завернутых в бумагу.
Значит, был кто-то в Оттернхофе, не настроенный враждебно к Летучей Мыши?
Бутерброды, положенные дочерью Кееса Зурен-бурга на зеленый сундук, не только утолили голод мальчика, но и отвлекли мальчика от недобрых мыслей о мести. Однако он был убежден: все настроены против него и он должен защищаться против всех.
Казалось, что своими последними стремительными грозами лето говорит „до свидания". Непрерывно шли дожди и грозы; примерно к середине сентября листья совсем пожелтели, и ветер уже гнал листву по земле. Вот уже два дня ветер немного поутих и над землею лег густой туман.
И снова был воскресный полдень, и снова Франс с удочкой на плече и с маленьким узелочком в руке направлялся к озеру. Его сердце было наполнено беспокойством и сомнениями. За день перед этим крестьянин Кеес сообщил ему, что в следующий понедельник он будет отправлен в сиротский приют. Крестьянин уже уладил все формальности, и Ариэ Бальзем должен был отвезти его на повозке в город.
До глубокой ночи, устроившись на своем соломенном ложе, Франс размышлял о своем будущем, всеми правдами и неправдами стараясь противостоять своей судьбе. Он придумывал один план за другим, однако никакого выхода не видел. Наконец, когда он уже стал засыпать, он твердо решил, что это последняя его ночь в Оттернхофе
Он проснулся среди ночи. И пока он беспокойно метался в постели, он вспомнил одну историю, которую когда-то рассказывал ему отец. Речь шла об одном маленьком, очень бедном негритянском мальчике, который, проникнув в трюм корабля, был обнаружен там, когда корабль уже вышел в открытое море. Проголодавшегося безбилетного пассажира накормили и, поскольку впоследствии он оказался способным и охочим к разной работе и ремеслам, оставили на корабле.