Ну, с чем справился маленький негритенок, то будет под силу и Франсу Ведеру. Вопрос был в том, чтобы убежать с Оттернхофа и как можно скорее попасть на какой-нибудь корабль.
И вот Франс был уже в пути. Он пошел дорогой, ведущей через луга, затем через пролесок вдоль озера хотел добраться до леса, который в этом месте граничил с поместьем Люденхоф. Однажды уже побывав в этом лесу, он мог быть уверен, что никого здесь не встретит. Совсем недавно он слышал рассказы о том, что барон и его жена проводили зиму на теплом юге и оставляли в Люденхофе только несколько слуг и старого управляющего.
Франс взял с собой удочку и, покидая Оттернхоф, намеренно прошел мимо кухонного окна, пряча красный узел, который держал в руке. Он знал, что Янс видит его, и когда в полдень за обедом кто-нибудь спросит о нем, то никто и не удивится, что он не вернулся. Туман становился все плотнее, и Франс пошел быстрее. Он надеялся оказаться в лесу еще до наступления ночи.
Теперь он очутился в том месте, где он так часто перепрыгивал канаву. Он остановился и в раздумье огляделся вокруг. Затем он нагнулся, снял обувь и носки и перебросил их через канаву; за ними последовали удочка и красный, завязанный в узел, носовой платок с немногими пожитками. Затем он высоко завернул брюки, еще раз прикинул расстояние до другого берега, разбежался и, сильно оттолкнувшись, прыгнул через канаву. Но он приземлился не на сухое место, а в илистую часть откоса. Однако это не огорчило его. Он подхватил свой узел и удочку, башмаки и носки и через несколько минут добрался до огромной ивы. Тут он немного перевел дух. А затем пошел вдоль берега озера. И снова оглянулся на мгновение. Еще не раз он спускался с крутого склона к воде, мыл ноги, выбирался на сухое место, клал удочку и шапку на край обрыва, смотрел на следы, остававшиеся после него, и шептал: „Так, если им придет в голову идти искать меня, то они, наверняка', догадаются, что произошло с Летучей Мышью. В Оттернхофе меня больше не увидят!"
Затем он пошел назад к старой иве. Порыв ветра тряхнул ветки, и в воздухе закружились бесчисленные облетавшие листья. Смеркалось, и в плотном тумане одинокого мальчика пробрала дрожь жути. Ему было тяжело прощаться со старой могучей ивой. Это уютное убежище, куда кроме него уже несколько лет никто не приходил, было дорого ему. Здесь он часто бывал один - наедине с горечью в сердце, с мыслями о мести, с сильной страстью к свободе-, но также и наедине с воспоминаниями о матери и о навсегда утраченном доме. Увидит ли он снова деревню, домик матери на ее окраине и ее могилу? Его тянуло вдаль, к большому морю...