«Царице моя Преблагая», – повторяла она и подняла головку, и смахнула слезинку со щеки, которая неизвестно почему выкатилась из ее глаза. Потом спустилась по ступенькам, оглянулась на Богородицу, поклонилась Ей и перекрестилась. И тут подхватил ее на руки отец и прижал к себе. Он только что торговал на рынке, а на выручку всяких подарков накупил – первым делом леденцов, один из которых и дал сейчас любимой дочке.
Она улыбнулась и ткнулась головенкой в его мягкую бороду – хорошо промытую, слегка пахнущую мылом и еще чем-то, что было для Федосьи самым родным запахом.
– А откуда она тут у нас взялась, икона эта? – спросила Федосья отца.
– Да не знаю я, доча, – ответил простодушно отец. – Знаю только, что она чудотворная, что самая древняя – это точно.
– У нас батюшка грамотный, вот его и спросить надо, – сказала мать.
Но когда вернулись домой, слишком много было всяких забот и хлопот, и забыла спросить про икону Федосья. Узнала о ней уже девушкой, когда замуж выходила. Мать тайно ее благословила и дала вот эту икону, величиной с ладошку. Потому что открыто веровать при советской власти уже было нельзя, карали за это – и даже люто. Потому и прятала икону Федосья, а о Смоленской узнала от мужа своего, Федора Алексеевича.
Какой хороший он был, Феденька ее. Заботливый, ласковый. Никогда слова грубого не скажет – даже в самую тяжкую минуту. Жили на хуторе, и хорошо жили, потому как все Виноградовы были работящими. Корову держали, лошадку, овец, свиней. Дом крепкий, срубовый – век бы ему стоять и стоять.
Но вот явились из колхоза. Говорят: «Вы кулаки. Надо с бедными делиться. Вступайте в колхоз». Ну, ладно. Вступили. Скотину всю забрали. Федосью – в свинарки. Федора – на какие только работы ни ставили, все делал. Руки-то у него были золотые. За что ни возьмется – все получается.
Дом раскатали, когда хутор грабили. Назывался он Гарь-Хлиповка. Так Федор дом-то восстановил, уже в деревне Свиты. Да так, что он опять стал выделяться среди других – ладный да справный. Жить стали хуже, недоедать. Федор принялся вечерами и ночами сапоги тачать хромовые – на заказ. А у кого свадьба – шил рубахи, косоворотки. И обязательно вышьет еще – когда времени хоть немного оставалось. У кого денег нет – так отдаст, потом, мол, рассчитаемся. А кто и принесет что-то из еды – и тому Федор благодарен.
Потому и любили его в Свитах. И видать, Господь его любил – не сослали в дальние сибирские края, как других. Детей-то у них с Федосьей родилось шестеро, всех надо было поднимать, всех напоить-накормить, обуть-одеть.