И вот он-то, Федор, и объяснил детям все, что знал про чудотворную Смоленскую. Рассказал, что звать ее «Одигитрией», что значит «Путеводительница». А «Путеводительница» потому, что вела она греческую царевну Анну, которая вышла замуж за нашего князя Всеволода, сына Ярослава Мудрого, от самого Царьграда. И будто бы икона эта написана самим апостолом и евангелистом Лукой. И с тех пор она и стала нашей Заступницей и Спасительницей. Помогала, когда татары Батыя шли к Смоленску, чтобы его разграбить. А потом защищала и от польских ляхов, и от литовских супостатов. Но самое-то важное, что ее, Смоленскую, выносили на поле Бородинское, когда бились с Наполеоном. И первым, кто приложился к ней перед сражением, был Михаил Кутузов – победитель Наполеона.
И еще что-то рассказывал отец, но этого уже Федосья не запомнила. Знала одно – она Путеводительница и Заступница от врагов – всех, даже таких страшных, как Наполеон. Ведь он считался непобедимым. И немцы теперь считаются такими же – всех Гитлер покорил и, как Наполеон, по Смоленской дороге идет на Москву.
«Пресвятая Богородице, спаси нас, – шептала Федосья. – Защити и помилуй. Четверо осталось со мной – мал мала меньше. Был бы жив Феденька, вместе ушли бы. А ведь нет его теперь, ушел от нас на небушко как раз на Пасху. Миша пошел с мужиками – он винтовку держать может, будет воевать. А Саше-то – четырнадцать, да худенький больно, ты посмотри на него, Богородице. Какие они, немцы-то эти? Начнут зверствовать? Или нет? Да что им особо-то, если они вон как прут – все вперед и вперед? Что с нами будет, Матерь Божия? Тебе одной ведомо. Умоли Сына Твоего, Спасителя нашего, защитить деток малых…»
Федосья прервала молитву, потому что у дома зарычал мотор мотоцикла. Послышалась чужая речь, смех, потом дверь распахнулась.
В дверном проеме с автоматом на груди стоял высокий, плечистый немец в зеленой форме, в пилотке. Он оглядел горницу, детей, приподнявшихся на кроватках, на печи. Посмотрел на Федосью, поднявшуюся с колен. Вошел и второй немец, тоже с автоматом, пониже ростом, но тоже плечистый и упитанный.
Он постучал кулаком по срубовой стенке, улыбнулся, хлопнул своего приятеля по плечу и засмеялся. Второй кивнул головой и тоже улыбнулся – дом им явно понравился.
2
В этот момент часы-ходики прожужжали, и кукушка, выглянув из открывшегося оконца, прокуковала.
Немец мгновенно вскинул автомат и пустил очередь в сторону часов. Часы хрястнули, маятник брякнулся на пол.
Тот, что был пониже ростом, прошел вперед, открыл дверь в спальню и что-то сказал своему напарнику, опять засмеявшись. Они обошли весь дом, жестами объяснили Федосье, что всей семье надо перебраться в сени и на кухню, а горницу и спальню они займут.