Прошло два дня после набега белых на Гдов, два дня неизвестности и тревоги. После побега из тюрьмы брата нужно ждать мести красных.
На третий день, во время обеда, открывается дверь и входят красноармейцы. Они нам сообщают, что мы арестованы. Матери советуют собрать наиболее ценные вещи и их сложить в сундуки, которые будут запечатанными находиться в полной сохранности до выяснения нашей судьбы. Мать возилась до вечера, укладывая вещи. Никто её не торопил. Нам разрешили взять с собой по подушке и одеялу. Перед домом ждет крестьянская телега. Мы в нее садимся и, окруженные конными красноармейцами, двигаемся в город шагом.
Горят весенние звезды, дует теплый ветер. Местами на дороге образовались промоины.
На шоссе встречаем заставу красных, спрашивающих у начальника пароль.
Наконец приехали в город и остановились перед зданием ЧК. У входа стояли парные часовые. Спрашивают, кого привезли. Нас помещают в большую уже переполненную комнату. Всю ночь горит яркий свет. Время от времени приводят новых людей. Среди них один священник.
Наступило утро, а с ним начались издевательства: входит кто-нибудь из чекистов, показывает пальцем, спрашивает фамилию и, получив ответ, говорит: «Повезут на озеро и бросят в прорубь». Другой говорит, что всех отправят в Сибирь или расстреляют.
Наступает вечер. Начали вызывать на допрос. Пришла и наша очередь. Идем к следователю. За письменным столом сидит толстый и очень бледный человек в очках в золотой оправе. Я его никогда здесь не видел, наверное приезжий. Спокойным голосом спрашивает у каждого из нас фамилию. Год рождения. Когда эта процедура окончена, он сообщает: «Получена телеграмма из Петрограда – на белый террор отвечают красным, арестовать семьи бежавших к белым». Затем он приказал конвойным: «Ведите их в тюрьму».
Темная ночь… Входим в темный двор, где был убит отец. За нами щелкает замок и засовы ворот. Сторож, позванивая связкой ключей, вводит нас в коридор и передает надзирателю. Грязно и сыро. Тускло горит маленькая керосиновая лампа. Обыскивают, отбирают перочинный нож. Нас разделяют: мать с сёстрами в женскую, а нас с братом в мужскую камеру. За нами щелкает замок. В углу параша издает зловоние. На нарах грязные тощие матрасы. Из дыр вылезает солома. Тут же костыли старика эстонца. Он лежит на нарах, сильно кашляет и тяжело дышит. На нарах лежат ещё двое. Время от времени они почёсываются. Горит керосиновая коптилка. Лежащие потеснились, и мы легли, положив подушки и одеяла. Брату Шуре 14 лет, он ведет себя молодцом. Я ложусь рядом со стариком и быстро засыпаю.