После того, как Румыния пропустила советские войска, положение стало критическим. Советские войска стояли в 40 километрах от Белграда. Нужно было спасаться: бежать в Германию. Всем было уже ясно, что Германия выиграть войну не может. Транспорты на работу в Германию прекратились. Я метался по городу, ища какой-нибудь возможности, чтобы нам выбраться в разрушенную бомбардировками Германию. Я приходил в отчаяние, видя, что все мои попытки тщетны.
Неожиданно появилось сообщение, что желающие русские эмигранты будут эвакуированы в Германию. Это было наградой за борьбу Русского Охранного Корпуса с партизанами.
После недели путешествия в товарных вагонах, частых воздушных тревог, во время которых поезд останавливался в лесу и мы выбегали и прятались, после путешествия мимо разрушенных станций и рискованного пробега по полуразрушенным мостам, мы, наконец, приехали и остановились на станции Матгаузен, около Линца. Нас разместили около концентрационного лагеря в больших палатках. За порядком в палатках следил немец в особой голубой форме. Вокруг палаток и концентрационного лагеря стояли посты СС. Выходить за посты было строго запрещено.
После Белградского голода нам показалось, что кормят нас отлично. Мы получали 200 граммов хлеба в день, ложку сахара, кусок колбасы, два раза в день горячий суп и кусочек маргарина. В течение нашего пребывания в лагере лил непрерывный дождь и, несмотря на брезент, на котором лежали наши соломенные матрацы, вода и сырость наполняли палатки. Вскоре появились вши. Умываться нужно было на улице, где находились краны. Недалеко от них были рвы с протянутой около жердью – это были уборные. Один старик-беженец, выйдя вечером в уборную, оступился и упал в ров. Он стал кричать, прося о помощи и, так как он был очень грязен, его окатили струёй холодной воды из пожарной кишки. На следующий день он скончался. Среди нас оказался священник, который совершил отпевание в палатке, после чего труп унесли немцы.
Концентрационный лагерь был окружён колючей проволокой и пулемётными вышками. Он был всю ночь освещён яркими прожекторами. Заключённых водили каждое утро на работу. Это были не люди, а обтянутые в серую кожу скелеты, одетые в полосатые пижамы. Если конвойный случайно отворачивался, они безмолвно протягивали руки, прося хлеба. Если конвойный это замечал, он бил виновных палкой. Обыкновенно от первых ударов заключённый падал. Если он уже не мог встать, его уносили.
Наши женщины собирали корки хлеба и клали по пути следования заключённых. Администрация лагеря это обнаружила и нам сказали, что если это повторится, виновные будут посланы в концлагерь.