Однажды в воскресенье администрация лагеря устроила нам развлечение. После обеда был устроен концерт. Пел знаменитый солист из парижской Гранд Опера и известный солист барселонской оперы. Оба заключённые. Они пели оперные арии.
Закрыв глаза, я представлял себе большой, залитый электрическим светом зал, нарядную публику. На сцене, в хорошо сшитом фраке – известного артиста. Последний аккорд и раздаётся гром аплодисментов. Открываю глаза: размокшая глинистая земля, палатка, грязные изнурённые и оборванные беженцы. В перспективе колючая проволока, пулемётные вышки, высокая стена, цепные собаки, тупые, жирные и жестокие лица конвоиров и до последней степени истощённые артисты в клоунском наряде: полосатые бумазейные штаны и куртки и наполовину выбритые головы. Что это, кривое зеркало или новый порядок в Европе?
После месячного пребывания в лагере, в течение которого наблюдали за нашим политическим и моральным поведением, нас стали распределять по различным биржам труда. Я с женой и сыном, был определён в Кромау, на Млаве. Он находился на чешско-немецкой границе и нам очень понравился.
Это небольшой городок, где ни разу не было бомбардировки.
В середине города находился замок князя Шварценберга. Основная часть замка была построена в 9-м веке и принадлежала старинному роду Розенкрейцеров. Позднее замок перешёл Шварценбергам и был достроен в 16 веке, а затем в 18-м. В гербе Шварценбергов – роза, геральдический символ Розенкрейцеров. В замке особенно характерна башня. На её вершине изображены головы зверей. Владелец замка после прихода к власти Гитлера бежал в Америку. До войны замок охраняли 14 гренадер князя Шварценберга. Сейчас осталось только два старика в высоких медвежьих шапках, напоминающих наших дворцовых гренадер.
Я устроился через биржу труда на склад железных изделий. Я грузил, разгружал и приготовлял заказы, работая 10 часов в сутки в сыром и тёмном помещении. С продовольствием становилось всё труднее. Как тяжело работающий получал в день 125 грамм хлеба, немецкого картофеля и микроскопическую порцию жиров. Я поранил на работе ногу об железо. Рана не заживала более месяца, что объяснялось сильным истощением.
В начале 1945 года я простудился, и доктор определил сухой плеврит. Он мне сказал, что я должен в нормальных условиях лежать 6 недель, но так как сейчас война, то он не имеет права давать длинных отпусков по болезни. Он может мне дать всего 3 дня, которые он впоследствии может продлить ещё не несколько дней.
Между тем большевики заняли Вену и двигаются дальше. Уже отступают через Кромау обозы, транспорты с раненными.