— Значит, все же ехать? А как же вы тут без меня две недели?
— С Божьей помощью, девочка. С Божьей помощью. Не волнуйся: не такой уж я немощный старик. Да и запасов ты мне на полгода вперед наносила: вон, полные шкафы сухарей, консервов, тушенки. Куда мне одному столько? Даже в магазин выйти незачем.
— Я люблю Вас, Наставник. Потерять боюсь. Потому и забочусь, как могу.
— Твоя любовь и забота, девочка, мне сердце греет и силы жить дает.
Наставник вдруг встал, подошел к ней, обнял, прижал к своей груди — впервые за все время, что она его знала! Потрепал по макушке:
— Езжай обязательно. Видеофон с собой возьми. Звони мне так часто, как сможешь. А я тут буду ждать тебя.
— Я еще зайду перед отъездом, — пообещала Лайона.
Ей предстояла веселая неделя: предстояло заявление на отпуск написать, дежурства свои раздать, пациентов из психотерапевтического кабинета передать коллегам. Сестренку проинструктировать. Маму навестить. Гардероб обновить, в сумку собрать самое необходимое, остальное в транспортный шкаф повесть.
Удобная штука — такой шкаф. Вешаешь и кладешь в него все, что нужно, у себя дома, а достаешь в любом другом транспортном шкафу. Главное, код на дверце правильно набрать, иначе не то что к чужому — к своему шкафу доступ не получишь, пока домой не вернешься и блокировку не снимешь. И точно так же обратно в свой шкаф вещи отправить можно. И никаких тебе чемоданов, никакого багажа. Правда, пока что Лайоне путешествовать дальше пригорода, где мама жила, никуда не приходилось. Ну, зато теперь вот отправится в поездку, да не куда-нибудь — на Остров Посвящения!
Когда через неделю Лайоне позвонил полковник Рид, она искренне извинилась перед ним за то, что в первый раз отвергла его предложение сходу. И сказала, что готова отправиться с ним на остров.
— Только, господин полковник, мне бы хотелось быть уверенной, что это меня ни к чему не обяжет, — сама удивляясь собственному нахальству, заявила она. — Мне бы не хотелось, чтобы Вы приняли мое согласие на поездку как обещание более близких отношений с Вами.
— Не волнуйся, не приму. Ты ж ни на минуту забыть не позволишь. Вроде нормальная баба, а такое чувство, что отгородилась от меня колючей проволокой, еще и табличку повесила: «не влезай, убью!» Ты ко всем мужчинам так относишься, или это только мне так повезло, а, Лайона?
— Не ко всем, но к большинству, — не стала юлить Лайона.
— И что ж мы, засранцы такие, тебе сделали? Обидели чем?
— Господин полковник, что-то у нас с вами разговор совсем не в ту сторону пошел. Давайте, если я захочу с вами обсудить мое отношение к мужчинам как к классу, то запишусь на исповедь заранее.