В нем воцарился глубочайший из всех видов тишины, которую ночь приносит цветам, то священное молчание, ассоциируемое с пустынями и сводами умерших церквей, покрытых высохшими слезами давным-давно отзвучавших молитв. И то было извержение вулкана, которое оглушило мир, так, что могло показаться, будто бы природа молчи, которое успокоило его и переполнило жестокой решительностью. Он уже убивал про себя, еще до того, как двинуться с места. Ну а потом ему оставалось лишь исполнять эту мысль.
Человек является бродячим мешком добра и зла, пропорции которых меняются по мере истечения времени и смены обстоятельств. Это все. Вопреки кажущемуся, этого вовсе не мало, но, чтобы это понять, нужно попасть в руки женщины или палача. Тогда мешок настолько наполнится болью, что в нем не остается места на что-либо иное, как зло, даже зло на Бога.
Когда он покидал этих людей, в сенях его зацепила их племянница-сирота, милая девица-подросток с длинной белой косой; эта девица промывала Вильчиньскому раны, охлаждала лоб компрессами из смоченных водой тряпок и поднимала голову, чтобы влить несколько капель воды в пересохшее горло.
- Забери меня с собой! – умоляюще шепнула она.
"Алекс" отпихнул ее и выбежал во двор. Больше уже он не собирался брать женщин с собой. Провожал его звук колокола, что бил с башни крестьянского костела.
Оглядев его, Рыбак сказал лишь одну фразу, как будто бы все предвидел и вовсе не был удивлен:
- Как-то раз показали басёра, так же затравленного собаками, только он уже не жил.
Так уже и осталось: "Басёр".
"Басёр" стал ужасом Варшавы и предместий. Его банда, первой жертвой которой стала резиденция Чарторыйских и разводимые там псы (всех их посекли картечью их мушкетона), вламывалась в самые богатые дома и дворцы, устраивая резню, где встречала сопротивление. В домах и имениях банда оставляла только развалины, не оставляя целой даже мебель. Только лишь когда богачи усилили и вооружили своих слуг, а по вечерам никуда не трогались без сильного эскорта из вооруженной прислуги, число нападений уменьшилось, и "Басёр" перестал быть темой ежедневных разговоров. Появились новые развлечения: одним из них стал лорд Стоун, прибывший в Варшаву из Азии. Одни только ротмистры венгерской хоругви (исполняющей полицейские функции) и городские инстигаторы (от латинского выражения instigator securitatis – сотрудник службы безопасности) не прекращали поисков преступного призрака. По собакам, перестрелянным у Чарторыйских, догадывались, что "Басёр" – это тот самый человек, который "похитил" княжну Изабеллу. Знали и описание его внешности. Потому-то истигаторы и венгры цеплялись на улицам к молодым, высоким людям, заводя их в подворотню и заставляя показать спину – искали человека, покусанного собаками. Вильчиньскому нравилось, когда ему давали знак пальцем, заставляя снять рубаху; он же строил из себя перепуганного дурачка. А под рубашкой у него торчал нож.