В этот момент Кейстут поднялся. Он не был великаном, только угол падения света создал иллюзию, будто бы литвин перерастает крестоносца на голову – казалось, что своим телом он заполняет все пространство, от одной стены до другой. Он подошел к Книпроде и мягко сказал:
- Я знаю, что ты должен… И я тебе скажу.
Крестоносец широко раскрыл глаза.
- Скажешь?
- Я помогу тебе, но только если ты поможешь мне.
Книпроде отшатнулся:
- Я не могу позволить тебе сбежать, твоей смерти желает Ягелло, а он союзник Ордена.
- Я и сам ее желаю, слишком уж устал… Нет, я не о том думал. Скажу тебе взамен за другую жизнь.
- Чью?
- Женщины.
- Женщины?!... А-а, ты думаешь о той, что подстрекала твоего племянника, о жене Войдыллы. Нет, женщин я не убиваю.
- Вот и я не хочу, чтобы убил, но чтобы спас. И я имею в виду не жену того крота, но о женщине, с которой не сравнилось бы и тысяча Марий… Такую женщину, гордую и прекрасную, словно весна, боги посылают миру один раз в поколение, только лишь ради одного. Я был ним, и знаю, что все вы можете мне завидовать!... Послушай, крестоносец! Ничего уже не желаю я от жизни, желаю лишь, чтобы она выжила, чтобы Ягелло забрал от нее свои грязные лапы!... Обещай, что спасешь Бируте, и я скажу тебе.
Комтур почувствовал, что рядом с этим человеком он делается меньшим, и даже не заметил, как сердце впервые у него дрогнуло не от страха.
- Мне известно, что Ягелло пленил твою жену, но не знаю, где держит.
- В Бресте, на мазовецкой границе.
- И что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Освободи ее или помоги, чтобы ее освободил мой сын, Витольд.
- Так поступить мне нельзя. Подобное решение должен принять только мой брат, Великий Магистр Ордена, по согласию Большого Совета и в согласии с Ягелло.
- Похить ее!
- Такого мне тем более нельзя без согласия брата.
- Тогда вынуди, чтобы брат на это согласился!
- Сомневаюсь, что он согласится. Орден не желает сейчас войны с Ягеллой.
- Тогда поищите свое серебро сами!
Книпроде замолк, чувствуя на своем лице жесткий, палящий взгляд Кейстута. Откуда-то выше, из-за окна, доносились окрики стражи. Он поднял голову. Между решетками виднелись звезды, разбросанные на темно-синей скатерти неба. Крестоносец пришел в себя, слыша голос литвина:
- Сколько раз в жизни ты сделал что-то такое, чего тебе было нельзя, но что было хорошим? Если не сделал ни разу, то встанешь перед своим Богом с пустыми руками, когда он призовет тебя дать ему отчет.
- Хорошо… - шепнул немец, - я свяжусь с твоим сыном, и мы попробуем выкрасть ее из Бреста.
- Еще одно. Сначала сделаешь это, а только потом отправишься за серебром. Оно от тебя не убежит, а вот Ягелло может убить ее в любой день. Тебе придется поспешить.