- Этого как раз не мало. Но почему мы стоим? Присаживайтесь, господа... С чего начнем?
- С вопроса: что, собственно, вы разводите на полюшке Речи Посполитой? – спросил Грабковский тоном, знаменующим нелюбовь к версальскому этикету.
- Пока что лишь оппозицию российским планам относительно Польши, - ответил Рыбак, совершенно не спешенный неожиданной атакой.
- Связано ли это как-то с действиями Чарторыйских?
- Совершенно никак. Не может быть никакой связи между мной и людьми, которые призвали российские войска в Польшу, чтобы своего кузена выставить в короли, а потом с русскими поссорились, но при первой же оказии снова станут целоваться. Это же сволочи, умают только лишь о своих интересах и о том, чтобы Станислав Антоний служил им словно пудель.
- Кто? – удивился Кишш. – Станислав...
- Станислав Антоний, капитан, это настоящие имена Понятовского. Августом он именовал себя сам, чтобы доказать, какой из него цезарь, а тут, как назло, даже те, кто назначили его королем, не желают в это поверит. К сожалению, в это верят все те патриоты, которые желают сражаться с Россией легально, посредством сейма. Это же глупцы! Они ведут стадо по плоской дороге, по которой способна идти даже овца, не зная, что на конце ожидает мясник. Но его не потянут к высотам, на которых можно свернуть шею, но можно и все выиграть. Я действую иначе, из укрытия...
- Чем вы располагаете?
- У меня имеется крупная и хорошо организованная организационная сеть, повсюду свои люди: в Замке, на магнатских дворах, в гражданских и церковных учреждениях.
- Выходит, и у нас, в полиции, - заметил Грабковский.
- В полиции только хочу иметь, думаю о вас.
- Мы чувствуем себя польщенными. Всю жизнь только и мечтал, чтобы быть вашим человеком у себя самого, равно как и капитан Воэреш.
Имре раскрыл ладонь, которой держал под столом часы. Было двадцать восемь минут пятого.
- Выходит, вам не хватает ваших людей в полиции, - продолжил Грабковский. – Это мы уже установили. Чего вы еще хотите?
- Дисциплинированную ударную силу, которой располагаете вы, - досказал Рыбак.
- Эти три десятка человек?
- Данные три десятка человек – это больше, чем три тысячи, которые собрались бы в тайне, и которых нужно было бы прятать, кормить, которым нужно было бы платить и следить за тем, чтобы они себя преждевременно не раскрыли. Такой тайный отряд мог бы перемещаться только ночью и только по несколько человек за раз, и тоже с трудом, ведь на каждом шагу следят люди маршалка, в то время как ваши три десятка могут прогуливаться куда угодно и среди бела дня, куда только душа пожелает, ни у кого не пробуждая подозрений. Для моиз планов таких три десятка будет достаточно.