- Рыбак!
- Слушаю тебя, приятель.
- У тебя имеются такие деньги?!
- У меня есть гораздо большие деньги, в противном случае, мог бы играть на пиво в корчмах, а не за торт в Варшаве, - ответил Рыбак, смеясь смехом, который мало походил на смех нищего, зато в нем было все от смеха стерегущего сокровища колдуна или пророка, разделяющего посохом морские волны. – Да, чуть не забыл!... Один из тех, которых ты только что видел, наиболее умный, в разговоре со мной употребил понятие "aqua tofana". Штука действует очень сильно. Разговаривая с королем, сделаешь то же самое, вот только помни, что…
Все больше привлекает меня фигура того человека, который надел на себя нищенские лохмотья, но сам является таким владетелем, что бросает вызов империи царей и делает это так снисходительно, словно бы в его распоряжении были все богатства Исфахана и способности Синдбада, переносящего египетские пирамиды на летающих коврах. Заговорщик, нафаршированный революционными стремлениями, желающий освобождать народы от порлитического насилия и человечество от общественного гнета – в нем, подозреваю, концентрируется историческая загадка данного времени, и его мысли представляют ключ к ней, то есть, его жизнь достойна наивысшей заинтересованности писателя. К сожалению, это единственный из моих героев, о которых более, чем вы уже услышали, не могу вам сказать, поскольку сам ничего не знаю, не могу я распознать ни его прошлого, ни настоящего. Всякий раз, когда я желаю в них заглянуть, раздаются птичьи крики, их крылья бьют перед глазами, затемняя картину, взбивая брызги морской пены и белого тумана, окутанные сырым шорохом, и я вижу лишь его глаза, крупные и спокойные, словно глаза сов в тот час, когда празднуют покойники, а из-за песни ветра доносится тиканье невидимых часов, мерный клекот тяжелых капель, спадающих на ступени в замкнутое святилище. Он же находится за той дверью, стоит в прихожей, вооруженный своим звериным чутьем, и прислушивается к моему дыханию… Кто ты – спрашиваю – ангел или сатана, что слушает мой рассказ, насмехаясь над ней в молчании мрачного мира духов?... Я тот, кто я есть… - отвечает туман, и его лицо расплывается в городском пространстве, заполняя пустые площади и коробки домов, проникая сквозь стены и отражаясь в зеркале спящей реки, в отполированных тушах колоколов над крышами и в свете лампы, что режет мои глаза, когда я сижу со стопкой покрытых буквами листов и окурком, обжигающим мои губы. Дымовые губы шепчут: Пройди рядом со мной в тиши мрака и займись тем, что тебе дозволено, погляди на Кишша и того веселого атеиста, что ему служит, а еще лучше – загляни к королю, когда он беседует с "Алексом", поскольку это я сотворил!...