Помимо короля, столкновение заметил еще один человек, чемпион в уже упомянутом искусстве ранить словом, любимый паж короля, Туркул, который с самого начала маскарада не спускал глаз с Томатиса. И только лишь он один всю эту сцену хорошенько запомнил.
В три часа ночи компания решила сыграть в "аполлоновского оракула", и монарх отослал Туркула, чтобы тот переоделся Аполлоном, тем временем, подстрекаемый собеседниками, сам рассказывал о последней проказе этого "юноши проворного характера, живого, будто электрическая искра, ну а уж озорством превышающий кого угодно". Все смеялись до боли в животах, да ведь и было отчего:
Туркул, красивейший мальчишка с безумным воображением, отличался неуемным талантом к шуткам, которые устраивали при дворе массу замешательства. НЕ отличавшийся терпением король все время обещал его наказать, только все как-то откладывалось и откладывалось, когда однажды вечером в королевском кабинете забился канал в камине, и дым стал заполнять комнату. Станислав Август сорвался с кресла, бурча:
- Que deviendrai-je dans cette fumee?!
- Jambon, Sire![11] – пошутил паж и тут же рванул за дверь, видя разгневанные глаза короля.
Вскоре после того Станислав Август вызвал своего адъютанта, генерала Чапского, приказал ему отвезти Туркула на придворной карете в сумасшедший дом и оставить его там под ключом на несколько дней в знак наказания. Генерал приказ исполнил. Он посадил пажа в карету, не говоря, для чего, а когда подъехали под монастырь бонифратров, в котором помещалось заведение для умственно больных, приказал привести отца-настоятеля. Тут паж понял, что ему угрожает и, горячечно ища шанса для себя, вспомнил, что королевский адъютант страдает от разновидности шейного спазма, проявлявшегося в форме конвульсий в момент сильного волнения. Так что, когда в воротах появился настоятель, шутник опередил Чапского, и пока тот не успел открыть рта, с огромной серьезностью объявил:
- По воле Его Королевского Величества объявляю, что присутствующий здесь генерал, как страдающий умственным расстройством, должен находиться здесь недолгое время, пока не поправит здоровье!
Слыша это, Чапский что-то бешено рявкнул, из-за чего с ним тут же случился спазм, заметив который, священники тут же вывернули ему руки и завели в монастырь. Туркул предстал перед королем на следующий день. Станислав Август не верил собственным глазам.
- Ты здесь?... А с генералом Чапским виделся?
- Виделся, Ваше Величество, и, отвезя его к бонифратрам, оставил там на излечение.
Монарх расхохотался, сразу же послал в монастырь за адъютантом, а Туркула простил, и вот теперь, в первые часы февраля Anno Domini 1766, рассказывал историю развеселенной компании на балу во Дворце Коссовских. Ему не было известно лишь одно: что паж не простил ему, причем даже не попытку закрыть его в монастыре. Но нам следует об этом знать, чтобы нам стали понятными дальнейшие фазы драмы, которую я только начинаю перед вами раскрывать – словно трубадур ткань с рисунками, требующими объяснения и аккомпанемента на ярмарках перед толпой зевак