Что скрывать, несколько раз Дагмар пробовал утолить свою тоску, тиская пригожих служанок, но перед глазами немедленно вставали строгие голубые очи Марины, рыцарю тут же чудился ее повелительный голос, запрещавший сильно напиваться и «лазить на всяких там смазливых девиц».
Дагмар гневно прогонял незадачливых наложниц и желая развеять тоску, пускал коня бешеным галопом мимо испуганных крестьян, усердно молотивших в закрома хозяина запасы зерна на зимний период.
А тут еще заявился Ансельм с ворохом свежих столичных сплетен. И зачем только мальчишка подался в рыцари, куда лучше бы ему стать королевским глашатаем.
— Храмовник Кантар недавно прочел на площади Гальсбурга одну из своих пылающих проповедей о чистоте рыцарской крове и происках злобных демонов в облике красивых женщин. Грозил страшными карами всем падким на мирские соблазны и обещал не прикасаться к еде, пока не ощутит сладкий дым от горящей у столба ведьмы.
— Похудеть бы ему не мешало... Старый ханжа опять принялся за свое, - проворчал Дагмар, - говорят, еще безусым юнцом он был осмеян озорной прачкой за свой конфуз и с того дня поклялся мстить всем веселым девицам. Дай ему волю, он брил бы женщин наголо и прятал их прелестные груди под деревянными лифами.
— А еще говорят, Кантар родился с тремя зубами и так искусал мать, что она отказалась кормить его молоком, - добавил всезнающий Ансельм.
— Хватит поминать старого болтуна, что сношается только с дырками на распорках для пыток, разве нет слухов поинтереснее?
Среди прочей пустой болтовни Ансельм поведал будто бы в Тарлей дела тоже идут на лад - молодая госпожа вовсю вьет семейное гнездышко, готовясь в положенный срок стать любящей матерью.
Никос будто бы совсем плох и почти не встает с постели, а при нем постоянно находится хорошенькая сиделка, что вроде верной собачки готова спать под одеялом в ногах.
Правда, леди Марин не до того, чтобы следить за шалостями умирающего муженька, она вовсю кроит пеленки и уже заказала местному бондарю колыбель с родовыми символами де Альба.
Услышав о таком безобразии, Дагмар взревел как раненый пардус:
— Ну уж нет! Мой сын должен расти под гербом де Даркос, а не слюнявить изъеденные мышами прутья болотной корзины Тарлей! Я немедленно ее заберу, и пусть только кто-то попробует встать на пути.
Но поездку пришлось отложить, поскольку тем же вечером прибыл посыльный из столицы с известием об ухудшении здоровья Короля и возможном переходе власти в надушенные руки его племянника Альберта фон Холле.