Диалектика построена как «отрицание отрицания». Например, мы утверждаем сначала, что небытие непознаваемо, раз познавать нечего. Кант на этом бы успокоился. Но на это возражают, выдвигают антитезис, что если мы говорим о небытии хотя бы то, что его нет, мы уже его познаём. Но мы не можем успокоиться на таком непознающем познании. И тут приходит синтез: мы познаем небытие, но именно потому, что сами можем не быть, а спасаем себя от небытия тем, что не просто «мыслим», по Декарту, а существуем так, что, даже не мысля, удержим себя от небытия. И это доказывает, что абсолютный дух удерживает нас над этой бездной, просто потому, что хоть на кратчайший миг подумал о нашем существовании.
Вот как излагает выводы Гегеля наш соотечественник В. В. Бибихин:
«Человек раздваивается. С одной стороны, смелая самостоятельность духа, с другой – ощущение неподвластной ему божественной сверхсилы, отсюда зависимость. Дух раскалывается на мирское, где он в своей власти и праве, и – на религиозную сферу, где чувство, где вина. Вина в чем? Неопределенная. Вина неизвестно в чем перед неизвестным. Эту раздвоенность, это противоречие дух признает. Не умея себе объяснить почему, он убеждается в необходимости веры, религии, церкви. Изучая все на свете, наука не находит Бога ни в природе, ни в космосе, констатирует его несуществование и готова была бы уже констатировать его ничтожность – но на стороне религии душа, недоступная науке, и, не понимая душу, наука понимает ее величие. Она строит свои причинные цепи, в познании начал чувствует себя дома, свободно движется среди бесчисленных связей и обстоятельств, но поскольку построенная ею система не включает Бога – она, эта система научного познания, лишена абсолютной значимости».
Фридрих Вильгельм Йозеф фон Шеллинг (1775–1854) сначала мыслил философию как науку о двух параллельных и взаимосвязанных процессах: как Бог становится полноценным бытием, и как наше мышление становится полноценно божественным. Но постепенно он зашел в тупик: если Бог есть в некотором смысле результат или предел нашего мышления, значит, пока философия не сделала нас богами, она блуждает, выдавая реальные процессы самосознания за идеальные. У нас оказывается не благодать Бога, а только мысль о Боге, и даже если мы думаем о воплощении Бога, об Иисусе, мы всё равно мыслим только мысль о воплощении, когда мы идеалисты, а если мы станем материалистами, мы, может быть, и примем воплощение интуитивно, но мыслить перестанем, а значит, исчезнет субъект интуиции.
Поэтому Шеллинг решает изучать процессы и заменить «отрицательную гносеологию»