Европейская классическая философия (Марков) - страница 92
Следовательно, Шеллинг решает, что положительная гносеология возможна только на основе Откровения, которое оказывается таким переключателем от возможного к действительному и не сводится к букве Библии и даже к совокупности священных книг всех народов. Шеллинг, обратившись к «бездне» Бёме, объявил, что Откровение – это единственный способ рассказывать о том, что было до истории: не только о Троице или «совете предвечном» (совместном решении лиц Троицы создать мир), но и о том, почему мир был создан свободно. Мир, доступный нам в опыте, является, согласно Шеллингу, творением не столько Бога (который только допустил его, в согласии с Откровением как кодексом, регулирующим допуск), сколько человеческого опыта. Грехопадение Шеллинг понимает не как Кант как автономию воли, создающей собственную реальность политического конфликта, но как автономию опыта, создающего свой мир. Поэтому в отличие от Канта, Шеллинг не считал, что можно создать бесконфликтную политику – для него политическая деятельность всегда оказывается попыткой утвердить греховную волю, и только искусство как зеркало воли (Шопенгауэр тоже так же расценивал искусство) может смягчить политические нравы.
Но настоящая, добрая и мирная политика, согласно Шеллингу, вполне возможна и даже желательна. Но в ее основе не может лежать Откровение, а только мифология. Мифология – это работа человеческого сознания, при которой сознание утверждает автономию собственного содержания, уравновешивающую ту самую автономию воли. Но происходит обращение человека и возвращение к Богу, причем в два этапа. Первым этапом стало воплощение Бога, упразднившее автономию содержаний, показав, как любые содержания могут стать частью откровения, частью слов, дел и чудес Иисуса. В христианстве мифология становится практикой и тем самым снимается. А вторым этапом будет торжество философии самого Шеллинга, когда христианство перестанут превращать в еде одну естественную религию, регулирующую отношения, обусловленные природой человека. Надо заметить, Гегель был не менее амбициозен и рассматривал свою философию как завершение истории, так как содержание его философии не позволит уже рассматривать какое-либо событие как автономное и притязающее на собственную мнимую вечность, отличную от вечности автономной идеи. Мысли Шеллинга о фактически наступлении новой эры духовной философской религии и о богочеловечестве как об исполнении интеллектуального содержания любой религии, требующем дальнейшего действия Духа уже как исполняющего начальную божественную свободу, повлияли на русского философа Владимира Соловьева, а через него – на всю культуру русского Серебряного века. При этом важнейшая идея премудрости Божией как вечной женственности получилась при странном соединении Шеллинга и Фейербаха, материалиста, учившего, что склонность к философствованию есть также половая склонность, а значит, мужчина-философ и должен идеализировать женщину.