– Ответили, дядя Водяной, чуть больше стало мне понятно, на что-то открылись глаза, но и подумать есть теперь о чем – промолвил с удовлетворением в голосе Светозар, откинулся на спинку ложа и усиленно растер лицо ладонями, словно вмазывая обратно спешащие убежать мысли из головы.
Речное чудище расплылось в широчайшей улыбке, состроив гримасу радости, и добавило:
– Уф, уф… Уважить тебя было мне приятно, а думать и мыслить – это прекрасное занятие. Я и сам люблю предаться этому делу на досуге в зимней спячке. Но ворох мыслей может статься опасным, тяжелым бременем, если время не пришло. Так что пора и честь знать, выбирайся к своим, бочонок прихвати и передай мое почтение старой карге бабе-яге Верунге. Она, поди, кости еще не разминала по весне. Когда к ней собираешься?
– Да на днях планирую, топкая еще земля во многих местах, тяжелая дорога ожидается.
– Хо, хо… наговаривай, рассказывай мне тут сказки! Дорога видите ли трудная будет? К болотным шишигам в царство добрался, и, ничего, управился. Ты с головой-то дружи, на рожон не лезь просто так, целей будешь! Все, жду тебя в жаркие летние деньки – Водяной по-отечески потрепал молодца по плечу, взял бороду в ручищи, сделал взмах и тут же его завертело вместе с бочонком в круговорот, и через мгновение он оказался на берегу.
По пути домой Светозар рассуждал сам с собой, что Водяной по-прежнему многое утаивает, знает гораздо больше, чем говорит. В сердце как заноза сидела неразгаданная тайна Диамиры и дочери Лиазиды, и он решил, что будет ждать подходящих дней, чтобы наведаться к бабе-яге в надежде узнать новые сведения.
На следующее утро, словно не соглашаясь с ним, Ветер принес непогоду, небо заволокло тучами и нежданный унылый дождь заморосил три или четыре дня к ряду. Земля и дороги размякли, о походе не могло быть и речи. В эти дни Светозар наслаждался вынужденным заточением в амбаре за ремесленничеством деревянного любимца. Каждая балка, рейка, брус равнялись, обтесывались, доводились до нужного состояния в течение многих часов под бдительным оком дяди Далибора. По возвышающемуся стремительному остову с изящными обводами боковых шпангоутов[41] было видно, что вырисовывалось отличное судно. К вечеру пресыщенные сочным запахом свежей стружки, уставшие Светозар с товарищами любовались первыми плодами трудов, подстегивавших их быть все более и более напористыми.
Через неделю свежий Ветер раздул облака с обволакивающим землю туманом, и Светозар улучил момент, чтобы совершить вылазку к бабе-яге Верунге. Ранним утром, покинув городище и выйдя к заветному дремучему лесу, он достал из котомки сверток, развернул его и бережно переложил на ладонь наливное яблочко, давно ставшее верным другом. Он с нежностью посмотрел на переливы солнечных лучей, игравших на золотистой кожице, и глубокое чувство внутренней связи наполнило сердце.